Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Сейчас заплатим, – Фаберовский сжал в руке рукоять «веблея» и двинулся вперед, а Владимиров столь же решительно остался стоять.

– Что тебе здесь надо? – спросил Фаберовский у Скуибби.

Вор сплюнул сквозь выбитый зуб и сказал, всем своим видом стараясь выразить свое моральное превосходство над фраерами, что было для него довольно трудно под дулом револьвера. Его приятели тоже чувствовали в этой ситуации не столь уверенно, как об этом можно было подумать, если посмотреть со стороны.

– Мы знаем, что ты – Потрошитель! – сказал Скуибби, оглядываясь за поддержкой на верзил, которых он специально отобрал среди ист-эндских богатырей, причем самый высокий из них едва доставал макушкой до подбородка Фаберовского. – Мы понимаем, что у женщин можно воровать часы и кошельки, их можно насиловать, чтобы получить удовольствие, но убивать женщин неизвестно зачем и красть из их тел внутренности – это не по-человечески!

– Боже, какие речи! – сказал поляк, который так вымотался за эту ночь, что не способен был даже испугаться. – Можно подумать, что вы на сцене Ковент-гардена.

– Штепан, – заныл Артемий Иванович. – Я хочу шпать. Убей их и пойдем.

– Пиф-паф, – сказал поляк и полез в карман за ключом. – Ну-ка, пошли вон отсюда! И чтоб я вас тут больше не видел!

– Разве мы не будем его убивать? – с надеждой осведомился один из громил у Скуибби.

– Куда ты со своим кастетом против револьвера попрешь!

Бродяги поворчали и убрались прочь, словно три побитых собаки. На крыльцо выскочила испуганная Розмари.

– Они ломились в дверь, мистер Фейберовски. Кричали, что хотят убить вас.

– Наш не так-то прошто убить, – хмыкнул Артемий Иванович. – Пушть только шунутся еще раж!

– Я очень боялась, что они разобьют стекла и ворвутся в дом, – продолжала лепетать Рози, пока они шли по коридору к гостиной. – Но я все равно приготовила вам обед. Вы будете есть?

– Теперь только бутылка коньяка вернет меня к жизни, – проговорил, падая в кресло, поляк.

Глава 70

17 октября, в среду

Убедившись в том, что никаких надежд на возвращение обратно бумаг доктора Смита лелеять не стоит, отоспавшийся после ночных похождений Фаберовский попросил Розмари запудрить ему синяк под глазом и поехал в церковь Марилебон за сертификатом о его переходе в англиканство. С этим сертификатом он посетил клерка из ведомства епископа Кентерберийского и забрал у него свою брачную лицензию.

В их положении он уже не мог принимать во внимание такие мелочи, как темная история с совместным c Артемием Ивановичем купанием в Серпентайне. Теперь поляку оставалось только одно – убедить Пенелопу Смит в своих чувствах к ней, да так, чтобы скорейшим образом привести отношения к свадьбе.

Вместо слуги дверь в доме на Харли-стрит поляку открыла сама миссис Смит. Гнев, отразившийся у нее на лице, был неподдельным и поляк даже отступил от нее на шаг.

– Как вы посмели, мистер Фейберовский, после того, что произошло вчера, явиться в мой дом?

– Позвольте объяснить…

– Я не хочу слушать никаких объяснений!

Тон Эстер был непререкаем и привел Фаберовского в ужас. Он пытался понять, что же произошло, но не находил внятного ответа. Либо его узнала Пенелопа и рассказала обо всем мачехе, либо доктор убедил жену и полицию в своих подозрениях, а это означало отказ в руке Пенелопы и виселицу как для самого поляка, так и для всех, кто был повязан в этом деле.

– Позвольте хотя бы войти, – сказал он. – Я не понимаю, в чем дело…

Эстер посторонилась и впустила поляка внутрь.

– Я вынужден попросить объяснений, – он снял цилиндр и перчатки. – Чем вызван ваш гнев?

– Вы еще спрашиваете, чем вызван мой гнев?! Вы просто использовали мои чувства к мистеру Гурину, чтобы тайком пробраться в кабинет моего мужа! По крайней мере это подло!

– Но помилуйте, я не был вчера в кабинете у вашего мужа, – возразил Фаберовский, испытав облегчение от того, что миссис Смит хотя бы не считала его Потрошителем. Даже если Пенелопа действительно узнала его, в гостиной было достаточно темно, а при свете фонаря, направленного в лицо, невозможно что-либо хорошо рассмотреть.

– Не станете же вы утверждать, мистер Фейберовский, что мистер Гурин не был у меня, потому что он полез в кабинет доктора Смита! – сказала Эстер.

– Как?! – от неожиданности поляк даже выронил цилиндр. – Не был у вас?!

– Я доверилась вам, полагая, что вы джентльмен, я ждала его до самого переполоха. Я и потом ждала его, пока не вернулся доктор Смит и пока не оказалось, что кто-то рылся у него в кабинете.

Поляк начал догадываться, что произошло в действительности. Но сейчас для Фаберовского в свете его сватовства к Пенелопе важнее всего было доказать собственную невинность.

– Клянусь мощами Святого Климента и всех его дочерей, я привез мистера Гурина к вашему дому и своими глазами видел, как он входил внутрь!

– Я не могу вам поверить, – уже мягче сказала Эстер, уверенность которой поколебало неподдельное изумление Фаберовского, равно как и его цилиндр, валяющийся на полу. – Мистер Гурин так простодушен. Он, в отличие от вас, человек честный и прямой.