Барабаны зомби

А потом – без всякой прелюдии, без предупреждения – меня охватило жгучее желание чего-то большего, чем этот простой контакт, чем это тепло.

Странное дело, но люди, как правило, недооценивают того, какое сильное воздействие может оказать простое прикосновение чьей-то чужой руки. Жажда прикосновения заложена в нас от природы, она настолько вошла в нашу жизнь, что результат такого прикосновения и словами трудно описать. Это совершенно не обязательно связано с сексом. С самого детства мы привыкли ассоциировать прикосновение человеческой руки с защитой, с уютом, с любовью.

Меня никто не касался уже… ну, в общем, чертовски давно не касался. Томас, конечно, мой брат, но и избегал физического контакта, даже случайного, как чумы. Да и мне по жизни как-то обычно не до романтических фантазий. Ближе всего к тому, о чем я говорю, были приставания несовершеннолетней суккубихи (так, что ли, ее назвать) – и уж к любви это не имело ни малейшего отношения.

Когда секс становится частью уравнения, воздействие чьего-то прикосновения становится еще сильнее. Настолько сильнее, что здравый смысл, даже самая примитивная логика все равно что в форточку улетают, снесенные ураганом страстей и желания.

Меня не касались чертовски давно. Меня не целовали еще дольше. С учетом моих сомнительных шансов дожить до следующего рассвета, близость Шилы, ее тепло, то, что ей самой вне всякого сомнения хотелось, чтобы я касался ее, смыли прочь все мои тревоги и страхи, и я, пожалуй, был рад этому. Поцелуй Шилы избавил меня от боли и подавленности – пусть только на короткое мгновение. И мне хотелось задержать это мгновение, растянуть его как можно дольше.

Мои губы прижались к ее губам еще крепче, а здоровая рука обвила ее за талию, привлекая ее ко мне.

Шила негромко охнула от возбуждения, но поцелуй ее не сделался глубже. Ее губы сохраняли прежний, неспешный ритм, и я сам начал настойчиво ускорять его. Дыхание ее участилось, но поцелуй менялся томительно медленно. Губы ее чуть раздвинулись, пропуская мой язык, а горячее тело прижималось ко мне крепче и крепче.

Мне отчаянно хотелось схватить эту чертову рубашку в блестках и сорвать ее к чертовой матери. Мой язык рвался ощупать все изгибы ее тела. Я хотел свести ее с ума от желания, хотел захлебнуться в ее тепле, ее криках, ее ароматах. Я хотел забыть все, что угрожало мне – пусть ненадолго. Нет, пожалуй, я не хотел срывать с нее одежду – я хотел раздевать ее постепенно, дюйм за дюймом. Ее тепло понемногу заполняло царившую во мне пустоту, взывая ко мне, чтобы я отдался своим эмоциям.

Вместо этого я осторожно, всего раз провел языком по ее губам. Она вздрогнула от этого прикосновения, и ее зубы небольно куснули мою нижнюю губу. Я осторожно оторвался от нее и наклонил голову, коснувшись ее лба своим. Так мы посидели немного, успокаивая дыхание.

— Ты не хочешь дальше? – прошептала она.

— Хочу, — признался я. – Но не должен сейчас.

— Почему?

— Потому, что ты меня не знаешь, — сказал я. – А ты хочешь, чтобы я продолжал?

— Хочу, — кивнула она. – Но я тебя понимаю. Ты меня тоже не знаешь.

— Тогда зачем ты целовала меня?

— Я… — мне показалось, что в ее голосе мелькнула нотка разочарования. – Так много времени прошло. То есть, с тех пор, как я целовалась с кем-то. Я даже не думала, насколько мне этого не хватало.

— Аналогично.

Ее пальцы осторожно провели по моим скулам.

— Ты кажешься таким одиноким. Мне… мне только хотелось попробовать, как это будет. Только поцелуй. Прежде, чем начнется все остальное.

— Что ж, причина серьезная, — согласился я. – И как тебе?

Она издала горлом неопределенный звук.

— Мне кажется, я хочу еще.

— Ммм, — согласно кивнул я. – Мне тоже.

Она негромко хихикнула.

— Хорошо, — она вздрогнула еще раз и отодвинулась от меня. Дыхание ее успокоилось, но не настолько еще, чтобы движения ее груди перестали завораживать взгляд. Она встала, продолжая улыбаться.

— Ну, еще чем-нибудь я могу тебе помочь?

— Разве что предложить мне опору?

Она удивленно выгнула бровь.

Я почувствовал, что краснею.

— Я в буквальном смысле. Дай мне мой посох.

— Ох, — выдохнула она и протянула мне посох.

Она смотрела на то, как я поднимаюсь на ноги, жалобно нахмурившись, но не сделала попытки помочь мне, за что моя мужская гордость осталась ей очень благодарна. Я проковылял к двери, и она подошла к ней и остановилась у меня за спиной.

Я повернулся к ней и коснулся ее лица правой рукой. Она потерлась о нее щекой и улыбнулась мне.

— Спасибо. Ты настоящая спасительница. Нет, я серьезно – возможно, в буквальном смысле этого слова.

Она опустила взгляд и кивнула.

— Не за что. Ты поосторожнее, ладно?

— Постараюсь, — пообещал я.

— Как следует постарайся, — настаивала она. – Мне хочется встретиться с тобой еще, и поскорее.

— Идет. Я останусь жив. Только потому, что ты просишь.

Она рассмеялась, а я улыбнулся, а потом я вышел из ее квартиры и начал спускаться по лестнице.