Барбаро и Контарини о России

Путешествие на Восток Иосафата Барбаро было сложным предприятием: Барбаро отправился морем с ценным грузом Узун Хасану — большим количеством вооружения, с венецианскими инструкторами при посылаемой артиллерии и с отрядом из 200 солдат; кроме того, вместе с Барбаро возвращался в Персию посол Узун Хасана, а на Кипре его ждали послы неаполитанского короля Фердинанда I и папы Сикста IV. Барбаро имел поручение — кроме передачи оружия — наладить отношения с кипрским королем, согласовать свои действия с неаполитанским и папским послами, исследовать положение Карамании, почти покоренной турками. Все эти дела задержали Барбаро на Кипре более чем на год: он попал в Тебриз лишь в апреле 1474 г.

В Венеции, хоть и получали донесения посла, были обеспокоены его задержкой на Кипре. К тому же за этот период изменились взаимоотношения между Мухаммедом II и Узун Хасаном, так как в августе 1473 г. совершился, наконец, персидский поход в Анатолию против турок, но Узун Хасан не имел удачи: турки разбили его войско, и он отступил, не добившись тех результатов, которых ждала и жаждала Венеция. Посланное ею вооружение еще не достигло Узун Хасана, и Барбаро тоже еще не дошел до персидского шаха; «комиссия» Венецианского посла должна была быть изменена в связи с неудачей персидского войска. На этом фоне возникло решение направить нового посла в Персию.

Узун Хасану для подготовки почвы будущих переговоров было послано письмо, полное уверений в том, что его летняя кампания 1473 г. принесла несомненную удачу, что враг предельно ослаблен и что остается только немедленно снова идти в поход, чтобы одержать над ним окончательную победу.[288] В связи с этим планом — упорно продолжать настаивать на новой войне против Мухаммеда II — необходимо было держать своего посла при персидском дворе, чтобы неустанно побуждать Узун Хасана к возобновлению военных действий против турок.[289] К нему должен был спешно, невзирая на изменившееся положение, отправиться Барбаро с Кипра, а из Венеции — новый посол с новыми, открытой и секретной, «комиссиями».

Барбаро уехал из Венеции с условием — получать 150 дукатов в месяц.[290] Принимая решение об отправке нового посла (речь шла даже о двух послах), который должен был ехать исключительно сухим путем, per vias terre, сенат еще до процедуры избрания намеревался назначить ему 200 дукатов в месяц.[291] Подходящего кандидата на пост посла в Персию удалось найти не сразу: многие отказались, ссылаясь на немалые опасности[292] путешествия по татарским степям, по Черному морю, где уже господствовали турки, по неведомым и трудно проходимым областям Кавказа. Пришлось прибегнуть к угрозе временного изгнания и штрафа; пришлось также значительно повысить уже увеличенное денежное вознаграждение. Был выработан следующий расчет: сначала послу назначалось жалованье в размере 120 дукатов в месяц, но по прибытии в страну Узун Хасана оно должно было возрасти вдвое, т. е. до 240 дукатов в месяц; эту сумму предполагалось сохранить на все время пребывания около Узун Хасана. Однако если удалось бы уговорить последнего и он повел бы войска на запад, то после перехода через Евфрат (citra flumen Eufratis) посол должен был получить сразу две тысячи дукатов (как бы в виде премии), причем эти деньги освобождались от всяких налогов.[293]

Через несколько дней после этого постановления Амброджо Контарини выразил, по-видимому, согласие идти послом к Узун Хасану, но, надо думать, потребовал при этом некоторого изменения условий, а именно: по прибытии к Узун Хасану посол — кроме жалованья — получит тысячу дукатов, а если войско шаха выступит и пересечет Евфрат, то послу будет выдано не две тысячи дукатов, как было решено, а три тысячи.[294] Таким образом, недавнее постановление сената было теперь изменено в пользу Контарини так, чтобы он получил сверх ранее установленного еще две тысячи золотых дукатов. Помимо того, в случае гибели посла уже в Персии, но раньше пересечения Евфрата, сенат обязывался выдать его наследникам две тысячи дукатов.

Эти данные из сенатских постановлений по поводу назначения нового (после Барбаро) посла в Персию довольно выразительно характеризуют Контарини. Совершенно не исключено предположение, что он «набивал себе цену», когда создалось затруднение из-за отказа ряда кандидатов; следствием этого было значительное увеличение сумм, которые возросли в результате его обещания согласиться ехать послом в Персию. Эти обстоятельства, предшествовавшие избранию Контарини на пост посла, объясняют кое-что в его дальнейшем поведении.