Барби играет в куклы

Моя подруга бесновалась в одиночку, мы-то с юристом были абсолютно спокойны и оба внимательно смотрели на неё и только на неё, то есть мне так казалось. Вот еще справиться бы с упаковкой бумажных платков… Теперь капель было уже много, прямо ручей, и он норовил затечь мне в рот. Тут Денис чем-то зашуршал и сделал две вещи сразу — одной рукой протянул мне платок, а другой — Люшке деньги.

— Семён, из тебя кровища как из быка льёт! — в миг успокоившаяся Люшка смотрела теперь на меня взглядом сестры милосердия. — У неё нос слабый, чуть что, сразу кровь течёт, — объяснила эта свинья юристу. И он вроде бы кивнул.

Я покрепче прижала к лицу трофейный платок (очередной, между прочим) и пошла из подъезда. Пусть поболтают без меня. Но они попёрлись следом, и Люшка прямо заливалась соловьём.

— Я сразу-то и не въехала — какая-то девка стриженая на Чупе повисла… А потом гляжу, вроде ты, или не ты, — глюки у меня что ли начались…

— Я думаю, что вопрос решён. Всего вам доброго, — вдруг светским тоном сказал юрист, и Люшка запнулась на середине фразы. Да-да, всем всего самого-самого доброго, это он хорошо сказал. Я ускорила шаг.

— Не так быстро, Ксения Георгиевна! — я вздрогнула и поскользнулась, после чего железная длань юриста впилась мне в локоть.

— Всего вам доброго! — гнусавым голосом, как попугай, повторила я и попыталась отнять руку.

— Давайте сюда ваши салфетки или что там у вас.

— Что? — мне показалось, что психика адвоката всё-таки не выдержала и теперь он хочет…, а чего он хочет?

А Денис бесцеремонно потянулся к моей сумке и шмыгнул носом.

Опа! Вот тут в моей голове щёлкнул выключатель, ну тот самый, что отключил меня в подъезде. То есть я всё это время была в отключке, потому и не заметила, что адвокатский рашпиль покраснел, и из царапин вроде сочится кровь. Ни фига себе, ледовое побоище… Я растопырила пальцы на свободной руке и тупо посмотрела на них. Да у меня, вроде, и ногтей то нет…

— Вот именно, — сказал Денис и, прижав к носу добытую салфетку, с удвоенной силой поволок меня за руку.

Да, за нос я его хватала, это факт, и я послушно потащилась за юристом. Видимо, сейчас мы прямиком отправимся в суд или куда там ещё. В машине Денис посмотрел на себя в зеркало и протяжно свистнул.

— Вот это да… У меня завтра важная встреча, а вы мне, Ксения Георгиевна, изуродовали лицо. Вы, Ксения Георгиевна, поставили под удар мою репутацию.

Да, для ювелиров и юристов репутация — это всё. Я даже не смогла огрызнуться.

— Говорите адрес, — приказал пострадавший, и я назвала.

Денис затормозил у подъезда и завертел головой, неужели что-то вспомнил? Я назвала свой старый адрес — а где же еще я могла найти укомплектованный склад с медикаментами, если не в Бабтониной квартире?

— Выходите! — Вообще-то во мне всё дрожало, потому и получилось почти грубо, да ещё моим "сексуальным" голосом… Юрист, похоже, страшно удивился и поэтому послушно вылез из машины.

А ну, кончай трястись! — приказала я себе, пока доставала из сумки ключи. — Ты поставила под удар его репутацию, ты её, можно сказать, подпортила. Хорошо хоть, что такую образину очень сложно испортить. Короче, давай, спасай то, что осталось. Надо сказать, что осталось довольно много — нос-то всё-таки здоровенный. Я усадила юриста в своей комнате и велела — ждите! Я всё время приказывала, мне так было легче. И он послушно ответил: "Слушаюсь и повинуюсь".

Я по тревоге подняла Бабтоню и предъявила ей свой нос, я уже чувствовала себя профессионалом по этой части.

— Ксе-еничка… — даже она не находила слов, и это было кстати. — Кто это сделал?

— Да никто, такси резко затормозило, и я ткнулась лицом в стекло.

— Го-о-осподи, это как же теперь людей-то возят? — а сама она тем временем сноровисто доставала пузырьки и скляночки. Еще бы, у неё тоже, благодаря мне, появилась недюжинная сноровка.

— От порезов тоже давай, на всякий случай.

Тут, прижимая к груди книгу, к нам величаво выплыл Лёвчик. — Опять?! — визгливо спросил он, чем совершенно испортил свое эффектное появление. Ему никто не ответил.

Нагруженная склянками и информацией, как ими пользоваться, я пошла восвояси, и Лёвчик, сопя, попёрся следом. Он явно намеревался выяснить все до конца и как следует это дело помусолить. Мы вышли на площадку и тут, глядя соседу в глаза, я тихо сказала:

— Лёвчик, исчезни!

— Как это?

— А так, хочешь — рассыпься, хочешь — растай, и вообще заткнись и не появляйся, сегодня, по крайней мере.

— А что такое? — шёпотом спросил Лёвчик, наклонившись ко мне и поправляя очки. Он смотрел то на меня, то на прижатые к моей груди пузырьки.

— Ничего. Сам должен понимать. — Не сводя с Лёвчика гипнотизирующего взгляда, я медленно закрыла перед его носом дверь и выдохнула. Это с соседом я была такая храбрая, а теперь мне предстояло войти в клетку к хищнику. И я приказала себе — ап!