Барби играет в куклы

Вообще-то он срочно нуждался в свежем лице, и вообще, не мешало бы побрызгать вокруг него освежителем воздуха, но я послушно затрусила следом. Нет, всё это были враки, всё, что я видела в кино — она спокойно говорит ему: я ухожу от тебя или орет что-нибудь вроде того: я тебя ненавижу! Лично я хотела сказать и то и другое, а сама лихорадочно рылась в шкафу, перебирая рубашки. Может быть, эта? Нет, потому что Арчибальд вдруг швырнул её мне в лицо:

— Ты что, тупая? Я сотый раз повторяю тебе, что мне нужна в синюю полоску! Ты понимаешь? В по-лос-ку! Это такие линеечки. Синие! А ты что мне всё время суёшь? Такое впечатление, что вместе с волосами тебе обкорнали и мозги, если они тебя были конечно.

Насчёт своих мозгов я, пожалуй, тоже сомневалась, по крайней мере, в тот момент. Из моей головы улетучились все слова, которые я собиралась сказать. Нет, только не сейчас, сейчас я не могу! Рубашка. В полоску. Синюю. Уж не знаю, что она значила для кабальеро, но только не найдя её, он завопил, что всех уволит, всех выгонит к чертовой матери! Да о чем речь, я и сама уже стояла на беговой дорожке и только и ждала выстрела стартового пистолета.

Арчибальд, как был без рубашки, выскочил из спальни, я — следом. Мне было почему-то страшно терять его из виду, и правильно — в конце концов, он налетел на мою дорожную сумку и чуть не упал. Бедняга получила изрядный пинок и покорно завалилась на бок, вывалив свое содержимое на пол.

— А это что еще за барахло, ты продаешь вещи из дома?

Мой желудок свело так, что мне захотелось согнуться пополам, и я даже схватилась за живот.

— Я ухожу от тебя, — сказал кто-то голосом даже отдаленно не похожим на мой.

Но Артур тем не менее посмотрел именно на меня и довольно визгливо спросил:

— Что? Ты? Уходишь? Да что ты говоришь! И куда же ты собралась? — и он снова пнул сумку, которая теперь испуганно вжалась в стену. То есть он на моих глазах начал её избивать.

— Нет, я не понял, где ты была ночью? И что за бред ты несешь? — гранд перестал пинаться, но всё равно выглядел вполне устрашающе, хоть бы рубашку надел… Молчать было нельзя, это я поняла и ответила как можно спокойнее:

— Я ночевала дома и теперь ухожу туда насовсем.

— Слушай, а может, ты кретинка? — он презрительно оглядел меня с головы до ног. — Ты действительно считаешь, что можешь когда хочешь прийти, когда хочешь уйти?

От его вкрадчивого тона мне стало совсем плохо. Похоже, насмерть перепуганная ехидна решила спрятаться в моем желудке и именно оттуда сообщила мне замогильным голосом: сейчас он тебя убьет. Я с тоской посмотрела на окончательно капитулировавшую сумку, нужно было уходить без неё, теперь нам хотя бы напару с ехидной унести отсюда ноги. И я двинулась, обхватив себя руками, в обход разъяренного Адольфа.

— Ты что, беременная?! — Теперь он смотрел на мои сплетенные на животе руки, и я тоже посмотрела на них как на чужие. Причем здесь это?

— Ах вот оно что! Значит, шлялась с кем-то, сучка! Так я и думал! — Лицо Адольфа в одну секунду сделалось тёмно-кирпичным, а губы посинели. — Да я тебя уничтожу, я выкину тебя на улицу как самую последнюю шваль! Только попробуй рот открыть…

Затем Дон Хуан на своем гордом донхуановском наречии стал объяснять мне, кто я есть на самом деле, что он для меня сделал и что сделает со мной в будущем, если я только пикну. А я и не пыталась, я смотрела, как он потрошит сумку, и на его голом животе, покрытом седым пухом, трясутся складки кожи. Уж лучше бы он бушевал в рубашке…

— Ничего не получишь, сука, ни-че-го! И выродка своего мне на шею не посадишь, нееет… — Покончив с сумкой, Арчибальд теперь вроде как примеривался ко мне — он хотел ухватить меня за волосы, но их-то как раз почти не было. — Пошла вон! — больно схватив за плечо, он поволок меня к выходу.

А вот хватать меня ни к чему, мне надоело быть ручной кладью, и рука ему подвернулась, между прочим, та самая. Я дернулась и изо всех сил ударила по державшей меня клешне, Арчибальд хрюкнул и выпустил меня.

— Я уйду, мне ничего не надо. Только отдай статуэтку, она моя. А больше мне ничего не надо.

Дон Педро несколько секунд поглазел на меня, ловко свернул из своих смуглых пальцев фигу и сунул её мне в лицо.

— А вот это ты видела? Выкуси! Здесь нет ничего твоего, сука!

Фига была наглая, с отполированным ногтем, и назойливо лезла мне почти в нос, и тогда я её укусила. О, как Адольф взвыл и отпрыгнул, а у меня на губах остался вкус его крови! Ужасно противный, между прочим. А вроде я и не сильно куснула.

Теперь Аристарх смотрел на меня как муха на паука, он прижимал к груди укушенную лапу и матерился сквозь зубы, но очень внятно.

— Только посмей здесь хоть что-нибудь взять, я сразу вызову охрану! Голой уйдешь, голой! — он ринулся в прихожую и сорвал с вешалки шубку.

— Убирайся! Чтобы через две минуты тебя не было! — Адольф буквально прошипел эти слова и махнул на меня здоровой рукой, но довольно осторожно махнул.