Бард, который ничего не хотел (СИ)

Как доказала современная наука, там, где в одном объеме перемешивается много алкоголя и дворян, разногласия умножаются прямо пропорционально сумме того и другого в абсолютных значениях с гарантированным превышением критической массы. Для тех же, кто в математике Белого Света не силен, можно пояснить, что согласно этой теории перепалка хмельных рыцарей очень скоро перешла в потасовку, расширявшуюся и затягивавшую всё новых участников. И как это бывает в подобных мероприятиях, многие из них уже не помнили, с чего всё началось, а просто упоенно мутузили друг друга кулаками, окороками и стульями. Потом так же внезапно, как началось, всё успокоилось, и тут же выяснилось, что виновник торжества сидит под столом, закрывши голову руками, вместе с музыкантами и женщинами. «Из балалайки меча не выкуешь» - было самым мягким, что он услышал в свой адрес, и если бы униженная и разъяренная Свинильда не утащила его прочь, его познание себя в этот вечер, подозревал менестрель, могло достичь невероятных глубин.

Впрочем, радовался он рано: оказавшись в новом доме и отохав свое, Свини принялась за него. Она критически обошла вокруг растерянно мигающего барда и вынесла приговор: «Волосы перекрасить в черный цвет и завить, купить сапоги на высоких каблуках или платформе и сесть на диету. Летом – чаще бывать на солнце, чтобы приобрети благородную смуглость. И жалко, что с носом и глазами нельзя ничего поделать… Хотя если найти хорошего колдуна-визажиста… И мне до потолка этой комнаты, что у тебя сгорающий тип кожи! Если ты барон, так и выгляди по-баронски!».

Но и это было еще не всё: вспомнив, что если Кириан уже барон, то она-то еще не баронесса, веселая вдова решила упрочить позиции, не теряя времени. И первым, что она увидела, стянув рубаху с нареченного – сплетение старых и новых царапин у него на плечах. После этого на щеках поэта завелась их новая коллекция, а ее счастливый обладатель был отправлен спать на канапе в кабинет без дальнейшего разоблачения.

От попыток определить, что из случившегося вчера было катастрофичным, а что просто ужасным, Кириана отвлекло ощущение пристального взгляда, ввинчивающегося ему в затылок. Моментально перебрав всех, кто бы мог на него здесь смотреть, он приподнял голову, извернулся, поморгал, разгоняя похмельный туман… и встретился глазами с чопорным седым стариком в синей ливрее без герба.

- Ты к-кто? – припоминая – и оказываясь перед непроницаемой стеной похмелья, бард нахмурился.

- Дворецкий, сэр Кириан.

- Х-ха… Меня тоже К-кирианом зовут… А п-почему ты сэр? Если ты с-сэр… А-а-а, чтоб тебя сиххё взяли!.. – спохватился поэт. – Тысячи извинений. Сэр. Да. Это я. А тебя тогда как звать?

- Фелан, сэр. Рад видеть вас хозяином этого дома. Я знавал вашего деда, когда мы были мальчишками.

Кириан мысленно присвистнул.

- И что ты хотел, Фелан?

- Присутствовать при утреннем туалете барона.

- Ну так иди и присутст… А-а-а, сиххё кривоногие… - Кириан смутился снова и, чтобы скрыть конфуз, стащил себя с диванчика и молча поплелся совершать утренний туалет, решив, что чем раньше дворецкий при нем поприсутствует, тем быстрее уйдет. Но просчитался. Кроме умывания, ему больше не было доверено ничего. Бритье, одевание и обувание совершали старательные, но неуклюжие руки двух лакеев, не исключено, дядьев или дедов Фелана, и когда Кириан вырвался от них, камзол его был застегнут криво, сапоги перепутаны, а лицо напоминало поле битвы дюжины кошек. Единственным утешением барда было сознание того, что если бы он сегодня утром делал это сам, то результаты были бы намного хуже.

Но на следующем этапе утешения уже не было и быть не могло. Потому что вместо теплой уютной кухни его отконвоировали в нетопленный обеденный зал, усадили во главе стола, накрытого по всей длине пыльной белой скатертью с несколькими десятками прилепившихся сбоку стульев, и больше всего напоминавшего сороконожку в маскхалате – и поставили перед ним серебряную тарелку, закрытую фарфоровым колпаком.

- Ну хоть один луч солнца в темном царстве… - менестрель потер ладони в предвкушении деликатесов, открыл колпак… и замер. – Что… это?

- Овсянка, сэр, - с горделивым достоинством, какого не было и у самого изобретателя овсянки, ответствовал Фелан.

- Я не хочу овсянки, я хочу картошки!

Тарелка отъехала на расстояние вытянутой руки.

- Овсянка – это традиционно и полезно. Картошка будет на обед.

Тарелка вернулась…

- Я не хочу на обед, я хочу сейчас!

…и поехала обратно…

- Ее надо покупать, чистить, варить…

…и вернулась снова.

- Ну так купите, почистите и сва… Погодите, что значит – «варить»?! Картошку надо жарить!!! – возмутился менестрель.

- Демоны холестерина, вселяющиеся в жареную картошку, продуктами своей жизнедеятельности закупоривают кровеносные сосуды, а от их числа человек набирает лишний вес. Потому что картошка уходит, а демон остается, а если учесть, что к нему с каждой съеденной порцией подселяются всё новые и новые…

Кириан с негодованием выпрямился во весь рост, как бы невзначай втягивая живот:

- Кто тебе сказал такую ересь?!