Барды Костяной равнины

Однако, прежде чем на весь день похоронить себя в школьной библиотеке, он отклонился от выбранного пути и снова перешел реку по Докерскому мосту – заглянуть на раскопки. В ясном свете утра безлюдные земли утратили всю таинственность, превратившись в обычные жалкие руины столетней давности. Остатки стен тяжело навалились друг на друга, обугленные оконные рамы таращились на разноцветные здания за рекой, точно пустые глазницы, над заброшенным берегом нависли разрушенные склады и сломанные сваи причалов. Пожар опустошил эти земли раз и навсегда: все предпочли переселиться в более процветающие районы, заново отстраивать сгоревшее и разрушенное не счел нужным никто. Однако сейчас в жутковатой тишине слышались громкие, радостные голоса, только говоривших нигде не было видно. Казалось, голоса доносятся откуда-то из-под земли.

Подойдя к краю последнего прожекта Ионы, Фелан заглянул в яму и увидел чью-то макушку, поднимавшуюся навстречу. Макушка была прикрыта мягкой панамой, так что лица было не разглядеть, но голос, обращенный к кому-то внизу, Фелан узнал сразу.

– Принцесса Беатрис? – окликнул он.

Вскинув голову, принцесса улыбнулась. Ее панама соскользнула на плечи и повисла на шнурке. Пара блестящих, точно крыло ворона, локонов, высвободившихся из-под тугих заколок, упали на лоб.

– Фелан! – на миг опершись на поданную им руку, она выбралась из раскопа и стряхнула с одежды целую тучу пыли. – Ох, извини, – добавила она, со смехом отступив в сторону. – Побывав внизу, я не гожусь для приличного общества. Ты ищешь отца?

– Да. Вы его не видели?

– Заглядывал с утра, но почти сразу ушел.

– Нет ли у вас соображений, куда он мог пойти? – без всякой надежды спросил Фелан.

Вынув из волос заколки, принцесса встряхнула головой. В воздухе повисла новая туча пыли.

– Нет, – ответила она и на минуту задумалась. Из ямы за ее спиной доносился тихий шорох кистей, осторожные удары кирки, отрывистые переговоры. Спокойный взгляд принцессы устремился в сторону города за плечом Фелана. Внезапно ему подумалось, что ее чернильно-синие глаза того же цвета, что и астры, растущие из кучи мусора неподалеку. – Я помню, его приглашали ко двору, но это тебе не поможет, если ты именно поэтому его и ищешь. Эй, никто не знает, куда мог уйти мэтр Кле? – крикнула принцесса, обернувшись к раскопу.

Снизу раздались негромкие разрозненные смешки. Фелан криво улыбнулся.

– Ладно. Я его отыщу. Если увидите его…

– Да, конечно. Я сейчас еду домой. Леди Хартсхорн дает обед в честь леди Гризхолд, и мне от него никак не увильнуть – обещала быть. Может, подбросить тебя куда-нибудь по дороге?

– Да, – без раздумий ответил он, но тут же неохотно поправился: – То есть нет. Мне стоит задержаться и немного поискать здесь. Здесь я нашел его в последний раз. А из машины его труднее заметить. Я знаю парочку его любимых мест…

– Что передать, если я его встречу?

– Благодарю вас, принцесса. Просто скажите, что он нужен дома.

Позже, сидя за столом в школьной библиотеке, он праздно размышлял об этой встрече, затем об Ионе, затем безжалостно выкинул из головы все мысли, напряженно уставился на чистый бумажный лист и затаил дыхание. Слово, повисшее на кончике пера, затрепетало, готовясь лечь на бумагу. Монолиты книжных томов и рукописей высились вокруг. Все они были битком набиты словами, уложенными теснее, чем кирпичи в стене, бесконечные армии слов без остановки маршировали со страницы на страницу. Изо всех сил стиснув перо, Фелан еще на волос приблизил его к бумаге, чтобы слово, упорно цеплявшееся за кончик пера, наконец-то сдалось и спустилось, сошло на этот бескрайний простор. Вот кончик пера встретился с бумагой… поцеловал ее… и замер.

Резко выдохнув, Фелан откинулся на спинку стула. Перо, нагруженное так и не обретшими формы словами, закачалось над полом в безвольно обмякшей руке. «Да как же, – недоверчиво подумал Фелан, – появились на свет все эти книги и рукописи? В каком граненом куске янтаря, в каком потайном отделении какого укрытого в тайном месте ларца другие находят то самое слово, с которого начнется предложение, которое затем развернется в абзац, который превратится в страницу, которая перерастет во вторую, а за ней в третью, и так далее, и так далее?»

Снова усевшись прямо, он бросил перо на стол и принялся наугад просматривать начала книг и рукописей, грудами высившихся вокруг него.

«Существует ли Костяная равнина?» – лаконично, попросту вопрошала одна из недавних статей. Аргументация книги постарше начиналась туманнее, но куда более звучно: «На самом дальнем из горизонтов, на горизонте времен, озаренном рассветом Пяти Королевств, мы можем увидеть его – то место, куда помещают Костяную равнину история и поэзия». Раздраженно захлопнув книгу, Фелан раскрыл другую – тонкую тетрадь в мягкой кожаной обложке. Эта начиналась так: «Не одну сотню лет поэты, ученые и барды проливают реки чернил в спорах о том, какие из стоячих камней на картах Бельдена являются также стоячими камнями, ограждающими Три Испытания Костяной равнины на карте мира поэзии».