Барьер (антология)

Тогда я сбросил пиджак и принялся размахивать им, как флагом, решив, что эти сорванцы могут оказаться прекрасными помощниками в поисках геолога. Мальчишки, вероятно, заметили меня, потому что один из них выстрелил из пистолета, и все остальные, как по команде, повернули к скале, на вершине которой я стоял. Но когда солнечные лучи пронизали толщу тумана, я увидел, что все они пригнулись к гривам лошадей и бешено скачут куда-то по каменистой равнине. Вскоре я обнаружил, что это не дети, а взрослые, одетые во что попало, и многие без седел.

– Эй! – крикнул я. – Э-эй!

Последние клочья тумана растаяли в голубом небе, и внезапно передо мной появился змей, которого пускали скакавшие внизу люди, – дракон с четырьмя лапами и огромной головой. Я подумал, что это, вероятно, ковбои, решившие после очередной попойки развлечься стрельбой по змею. А может быть, это какая-нибудь традиционная игра рабочих из каменоломен Вайоминга?

Всадники гуськом обогнули глубокую впадину и бешено ринулись к отвесной скале. Я слышал лошадиный храп, возгласы и даже стук подков по каменистому грунту.

Громадная тяжелая игрушка повернулась, и четыре лапы дракона вдруг оказались человеческими руками и ногами, огромная голова – круглым камнем, а веревка – лассо, которым был привязан к диску человек в разорванной одежде, испускавший отчаянные вопли.

– Хайпорн! – в ужасе прошептал я. С диким шумом, ржанием и криками кавалькада остановилась у подножия скалы, а геолог продолжал скользить по воздуху к антенне с четырьмя воронками. Стряхнув овладевшее мной оцепенение, я кинулся наперерез и как раз в тот момент, когда

Хайпорн оказался над краем скалы, схватил его за ноги и рванул вниз. Я ожидал, что меня подбросит и швырнет куда-нибудь в сторону, но Хайпорн сполз ко мне на руки, как узел с бельем, а диск, описав несколько кругов, плавно и бесшумно опустился на землю.

– Солнце… – с трудом проговорил Хайпорн. – Свет…

– Молчите! Молчите! – остановил я его. – Лежите спокойно.

– Свет… – продолжал бледный как полотно геолог, едва шевеля пересохшими губами. – Не заслоняйте его… Фотонный эффект…

Голова его упала на грудь, и он умолк, не закончив фразы. Я осторожно уложил Хайпорна на спину, подсунул ему под голову свернутый пиджак и стал ждать людей, которые, задыхаясь, карабкались на скалу.

Взмокшие и поцарапанные каменотесы расселись вокруг диска на почтительном расстоянии, словно этот бурый камень был для них табу. Они с беспокойством и даже опаской поглядывали на меня, будто это я заколдовал с вершины скалы всю долину.

– Что тут у вас случилось? – спросил я. Люди молча переглянулись и снова уставились на стонавшего Хайпорна, который лежал у подножия антенны.

– Как вам удалось набросить на него лассо? – с улыбкой спросил я. – Это довольно мудрено сделать со скачущей лошади.

– Да он, проклятый, все никак не хотел остановиться, –

ответил русоголовый крепко сколоченный парень, тот самый, что скакал впереди. – Я увидел его в тумане, когда мы рассаживались по грузовикам, чтобы ехать в карьер.

Мне показалось, будто это лысый кондор.

– И верно, он сказал, что это лысый кондор, – подтвердил худощавый взлохмаченный каменотес. – Тедди сказал, а мы, конечно, поверили. Он у нас глазастый.

– Глаза у меня и правда хорошие, – продолжал рассказчик. – Но я не был уверен, что это кондор, слишком уж низко он крутился над нами. Я схватил ружье и сказал им, чтобы они побереглись, – птица могла свалиться кому-нибудь на голову. Но тут сверху раздался голос: «Не стреляйте!»

– Точно, – подтвердил худощавый. – Мы прямо рты разинули. Тедди решил, что это кто-то шутки шутит, да куда там.

– Я даже спросил, кто из них дурачится, но сверху снова закричали: «Бросьте веревку!»

– По веревке, значит, – захихикал худощавый. – Прямо с неба в каменоломню Донвал!

– Тогда я не на шутку перетрусил, – продолжал каменотес свой рассказ. – В жизни не встречал святых и не верил, что они еще бродят по Вайомингу, но когда тебе кричат с неба – это уж слишком. Если бы все это было поближе к скалам, я бы решил, что кричит кто-нибудь из спортсменов, которые лазают по горам, а так меня прямо в дрожь бросило.

– А он у нас и черта не боится, – сказал худощавый. –

Тедди остается здесь на ночь один и без оружия, и никто не осмеливается подойти.

– Верно, – с подкупающей простотой согласился рассказчик. – Но тогда я не знал, что и думать, а тот опять свое:

«Помогите, – кричит, – я испытываю аппарат, а он потерял управление». Ну если так, думаю, тогда дело другое, и сердце у меня сразу встало на свое место. Откашлялся я, чтобы прочистить горло, и закричал: «Спуститесь пониже, мистер». «Не могу», – отвечает он. «Тогда обождите немного, пока рассеется туман». «И ждать не могу, – отвечает. Аппарат меня больше не слушается». «Что же нам делать?» – спрашиваю я. «Накиньте, – говорит, – на меня лассо». Представляете, мистер, каково это набросить лассо на какое-то облако.

– То покажется, то спрячется, – добавил худощавый.