Барин 2 (СИ)

Мы мчались вслед на приличной скорости. Бричка подпрыгивала на кочках. Беглецы заметили погоню и хотели пересечь ерик, но колеса завязли в жиже, а когда они выбрались, мы уже почти их настигли. Кроме кучера, в тарантайке сидели двое с ружьями. Герасим даже начал слегка тормозить лошадок, чтобы на ходу не врезаться. Однако когда беглецы выбрались из жижи и снова помчались по накатанной дороге, расстояние между нами стало увеличиваться.

Ротмистр прикрикнул:

— Герасим пригнись!

Как только мужик пригнулся, ротмистр начал стрелять из кольта по беглецам, положив руку с пистолетом на другую руку, согнутую в локте, прямо как настоящий ковбой. Он все же зацепил одного, парень в тарантайке вскрикнул и завалился на пол.

Но другой беглец направил на нас ружье, громыхнул выстрел, от верха брички откололась щепка, и слегка оцарапала щеку ротмистру. Вахрушев продолжал стрелять, но вскоре барабан опустел, снова зарядиться на такой скорости было невозможно.

— Гони, Герасим, ведь уйдут суки! — заорал ротмистр.

— Давайте, родимые! — подгонял Герасим лошадок.

Бричка трещала и раскачивалась из стороны в сторону. Я знал, что тарантайка гораздо устойчивее на неровных дорогах. К тому же было темно. Однако вскоре мы почти догнали беглецов. Я заметил парнишку на полу тарантайки, который едва держался, чтобы не выпасть.

И тут громыхнул еще один выстрел из ружья. Лошади громко заржали. Бричка резко накренилась влево. Герасим попытался остановить лошадей, но они еще бежали по инерции. Первым вылетел из брички ротмистр, следом и я, успел подставить руки, но все же клюнул лицом и разбил нос.

Только сейчас я понял, что одно колесо вылетело, то ли от выстрела, то ли от острого камня на пути. Бричка завалилась на бок, и развернувшись, встала, слегка пропахав землю осью.

Ротмистр приподнялся с земли и отряхнулся.

— Хорошие у них ружья, Андрей Иванович… Непростые ребятишки!

Я присел и задрал голову, останавливая кровотечение. Когда кровь остановилась, осторожно приподнялся, вытер рукавом под носом и с грустью посмотрел, как тарантас уносится вдаль, превращаясь из черного пятна в точку.

— Герасим, колесо реально починить?

Конюх печально вздохнул, принес соскочившее колесо и внимательно осмотрел ось.

— Попробуем, барин… вот туды ж его в качель!

Ротмистр кивнул:

— Метко стреляют уроды… но все же одного я точно зацепил…

— Думаю они на Выселки помчались, там у них лежбище… Герасим, сколько примерно до Выселок?

— Еще три-четыре версты.

— Эх, был бы я моложе — за двадцать минут добежал! — вздохнул Вахрушев.

Герасим осмотрел ось и печально вздохнул:

— Барин, не получится скоро починить, нужно час, не меньше, выстрелом все пазы разбило…

Он достал из ящика молоток, муфту, стальные хомуты.

— Пойдемте, Егор Сергеевич! — предложил я.– Если Герасим починит колесо, он нас нагонит. Этих уродов нельзя упускать…

— Хорошо, пойдемте… Только в ускоренном темпе. У меня руки так и чешутся, пули для каждого найдутся!

До Выселок мы добирались не меньше часа. Герасим наверняка слегка напутал, расстояние оказалось побольше. Маленький хуторок из пятнадцати домиков, раскинулся за дубовой рощей у широкого ерика. Выселки относились к Гаринскому владению.

Тарантайку мы не нашли, зато местные псы подняли такой концерт, что половина жителей Выселок сразу повыскакивали из домов. К нам подошел старик с топориком, которому мы однажды помогли по пути на Алексеевский рынок. Он присмотрелся, снял картуз и добродушно кивнул:

— Это вы, барин? Я уже думал, какие душегубцы в Выселки забрели…

— Деда, где трое пришлых живут?

— Так они заехали недавно и тут же умчались. В той хате раньше жили…– показал дед на крайнюю избу.

— Давно умчали?

— Полчаса уже прошло.

— Знаешь кто, откуда?

— Нет, сынки, откуда мне знать… нужно у хозяина, Гарина спрашивать… дня два жили, ни с кем даже не общались…

В доме, где проживали пришлые, почти никаких вещей не было, только старые обрывки газет, ржавый шомпол и чугунок с кашей на печке. Печь оказалась слегка теплая. Во дворе я нашел окровавленный лоскут.

Вскоре прибыл Герасим на бричке. Мы еще раз тщательно осмотрели жилище, где жили молодчики и вернулись на завод. Было уже за полночь. Я печально прошелся среди пепелищ, которые еще дымились. От обиды к горлу подступил жесткий комок. Ну как же так?

Мужики виновато смотрели на меня.

— Что делать будем, Андрей Иванович? — тихо спросил Петр.

— В понедельник рабочие приедут, начнем все восстанавливать. Опять строить шатры, чинить станки, заготавливать дрова. Тот, кто это затеял — жестко ответит…

Я окликнул охранника с перевязанной головой:

— Как у тебя самочувствие?

— Жбан слегка ломит…

— Герасим тебе обезболивающий порошок привезет, а завтра утром фельдшера пришлю.

— Спасибо, барин…

Какая все же подлость и низость! Только появились заказы и мужики начали зарабатывать, эти уроды сожгли все запасы дров, повредили станки и формы, будто все заранее подгадали… Точно знали, что завтра православный праздник и почти все разъедутся по домам…