Бархатная Принцесса (СИ)

Я медленно поднимаю руки, хватаюсь пальцами за рубашку у него на боках.

Мы всего месяц женаты и это — наш первый шторм.

Мы его переживем. Потому что брак — это тяжелый труд, а я никогда не боялась работы.

Глава шестнадцатая: Кай

Я официально месяц работаю на Самой Лучшей Работе мира, у которой целая куча преимуществ. Во-первых, конечно же, у меня отличная ставка, и судя по тому, что я слышал, это только первая ступенька. Во-вторых, я делаю то, что мне нравится: коды, скрипты, разработка программного обеспечения. В-третьих, Онегин сразу бросает меня в крупный проект. Позже узнаю, что занял место какого-то рукожопа, и мне достается самое «сладкое» — штопать его косяки. По двое суток я ночую на работе, и это не преувеличение: мы с ребятами заказываем еду в офис и спим прямо в креслах.

И последнее: я первый раз в жизни лечу заграницу, в Токио, на конференцию, где мы будем представлять свой новый проект. И это что-то такое, чего я никогда не пробовал, чего у меня никогда не было. О чем и мечтать, блядь, не мог!

Пять дней в Токио — это просто Вау! Мы впахиваем днем, носимся все, словно у нас пропеллеры в заднице, а ночью… Ночной Токио — это блядский рассадник порока. Красивые кукольные девочки, которые готовы на все, и при этом каждая — как монашка, и так натурально краснеют, что грех не соблазниться.

Но Даниэла все равно торчит у меняв голове.

Поэтому я первый раз в жизни не отрываюсь на всю катушку. И самое яркое сексуальное воспоминание, которое привожу из Японии — ночь с двумя совершенно одинаковыми девочками накануне отлета. Кажется, их впечатлил размер моего члена, так что обе очень даже натурально орали, когда я засаживал по самые яйца.

И я возвращаюсь в дождливый московский сентябрь с подарком для Принцессы, который все равно никогда не смогу ей отдать. Хоть белоснежная в розовых цветах сакуры юката[1] наверняка была бы ей к лицу.

И еще неделя в угаре, потому что на носу еще одно крупное мероприятия, и Онегин сразу предупреждает: лично вытолкает пинками под зад всех, кто придет в джинсах. Так что приходится искать «наряд»: ныряю в первый же салон официального мужского шмотья и сразу попадаю в цепкие руки ушлой девчонки. Вьется вокруг меня, как угорь: приносит рубашки, брюки, пиджаки, галстуки. А еще стреляет глазками и предлагает помочь с пуговицами. И я даже почти соглашаюсь, но взгляд падает в зеркало перед собой — и я вижу другую, ту, что стоит сзади.

Даниэла. В маленьком черном платье, сапожках на немыслимых каблуках и в серебристой меховой жилетке.

Не Принцесса — Королева.

И мы, как два истукана, смотрим друг на друга через зеркало. Я мало чего боюсь в этой жизни, но мне до усрачки ссыкотно, что обернусь — и ее там не окажется, что я двинулся на ней до долбанных галлюцинаций. Девчонка из салона тянется, чтобы помочь мне с запонками, но я не особо ласково отталкиваю ее руку, набираю в грудь побольше воздуха — и поворачиваюсь.

Даниэла все еще там, но мне ни хера не лучше. Потому что от желания ее обнять руки выкручивает, кажется, прямо из плеч. И я чувствую себя настоящим чурбаном, стоя вот так — в небрежно застегнутых брюках и совсем не застегнутой рубашке.

«Мы не виделись сорок три дня, Принцесса. Не исчезай, дай тобой надышаться».

Но лучше сдохнуть, чем сказать это вслух.

Я никогда не тушуюсь перед женщинами. Мне как два пальца подойти и через пару дежурных фраз предложить потрахаться, и отказы — это редкость, исключение, которое подчеркивает правило. Но сейчас язык так глубоко в жопе, что я даже не пытаюсь завести разговор.

Даниэла, оценивает ворох одежды за мной и качает головой каким-то своим мыслям. Потом идет вдоль ряда вешалок, выбирает красно-фиолетовую рубашку и протягивает ее мне.

— Эта лучше.

Она даже улыбается, но взгляд — не живой, стеклянный.

Что-то во мне щелкает. Нет, взрывается с громким хлопком, словно гигантский попкорн. Глушит голос разума, который орет и лупит в набат: «Нет, блядь, не трогай ее! Не начинай! Только не снова в это дерьмо, когда почти перегорело!»

Хотя, какое там «перегорело». Не до такой степени я слабохарактерное дерьмо, чтобы хотя бы перед самим собой честно не признаться: я все время о ней думал. И все мои загулы, разовый трах, бестолковый флирт и прочая хуета — это уколы противоядия, которое ни хера не действует.

— Что с глазами, Принцесса? — спрашиваю глухо.

Она скользит взглядом по чернильным крыльям на моей груди и начинает дрожать. Я вижу, как кончики пальцем вырывают пучки наверняка дорогущего меха, как трепещут ресницы: она совсем без косметики, и выглядит просто до чертиков испуганной девчонкой. Если еще хоть раз назовет «мальчишкой», я ее точно затрахаю до смерти.

Стаскиваю рубашку и хватаю Даниэлу за руку, ту, в которой она держит «плечики». Спиной пячусь в кабинку, втягиваю ее в плен своих грязных мыслей и задергиваю за нами шторку.

— Нет, нет… — Принцесса закрывает рот ладонью, прячась от моих губ.

— Блядь… — Выдыхаю я, жадно запуская пальцы ей в волосы и до боли вдавливаю лицом в свое плечо. — Укуси меня, или я тебя прямо здесь отымею.