Бархатная смерть

Ева повернулась к нему лицом.

– Тебе когда-нибудь – ну хоть раз! – приходило в голову, что я могла вести с тобой игру из-за денег?

– Ты не вела со мной игру. Это я вел с тобой игру.

– А может, в этом и была моя игра, – лукаво улыбнулась Ева. – А ты ничего не заподозрил и угодил в мои сети.

– Я в твоих сетях устроился с большим комфортом. – Рорк прижал руку к ее груди. – Я знаю твое сердце, любимая. – Он вытащил цепочку, которую она носила под рубашкой. На цепочке висел крупный бриллиант и крошечный образок святого. И то, и другое – его подарки. – Помнишь, как я подарил тебе это?

Рорк качнул цепочку. Камень заискрился и полыхнул огнем.

– Ясное дело.

– Ты была не просто в замешательстве, ты была в ужасе. Бесстрашный лейтенант Ева Даллас в ужасе от кусочка углерода. В ужасе перед тем, что этот кусочек символизирует.

– Любовь не входила в мои планы. Она просто не должна была случиться. Я была к этому не готова.

– И все-таки ты надела эту цепочку с камнем, когда пришла ко мне наконец. – Бриллиант сверкал и переливался живой каплей. – Ты до сих пор его носишь. И всегда прячешь. Ты же коп, ты стесняешься, но все-таки носишь. На этом самом месте, рядом с сердцем. – Рорк опустил цепочку с бриллиантом под рубашку. – Это вы, лейтенант, угодили в мои сети. И для этого мне пришлось дать вам здоровенного пинка.

– Наверно, мы оба угодили в сети. – Лимузин остановился. Выглянув из окна, Ева увидела, что он стоит у тротуара последним в цепочке других роскошных лимузинов. «Мрачная роскошь смерти, – подумала она. – А вот Эндерсу не повезло. Он попал совсем в другие сети».

Фотографии Эндерса были расставлены по всему громадному залу. На них он размахивал клюшкой для гольфа или бейсбольной битой, бежал с футбольным мячом или отражал теннисную подачу. Около каждой из фотографий были цветы. Среди цветов преобладали желтые подсолнухи с бархатистыми черными сердцевинами.

– Это его любимые, – сказал Бен Еве и Рорку. – Дядя Томми говаривал, что если когда-нибудь уйдет на покой, он купит себе маленькую ферму и будет выращивать исключительно подсолнухи.

– А у него были такие планы? – спросила Ева. – Он собирался уйти на покой?

– Да в общем-то нет. Но он действительно что-то такое говорил насчет долгих выходных, хотел найти подходящее местечко где-нибудь за городом. Главное, чтобы поблизости было поле для гольфа. Он носился с идеей построить загородный дом с приусадебным хозяйством неподалеку от спортивного лагеря на севере штата. Настоящий деревенский дом, где они с Авой когда-нибудь заживут на покое. Он будет выращивать подсолнухи, а пока этот счастливый час не настал, чаще выбираться из города и пользоваться всеми возможностями спортивного лагеря. Он говорил, что собирается построить там курорт с минеральными водами для Авы. Хотел облегчить ей переход. – Бен улыбнулся, хотя глаза у него оставались печальными. – Словом, он любил подсолнухи. А люди любили Томми. Панихиды будут проходить одновременно в разных странах. Вот в эти минуты во всех городах люди… Простите, прошу меня извинить.

Бен поспешно отвернулся и направился к двери. Ева даже подумала: удастся ли ему продержаться до конца церемонии и не рухнуть? И тут же она увидела, как Леопольд Уолш торопливо пересекает комнату, обнимает Бена за плечи и выводит его из зала.

«Любовь, – сказала она себе. – Грустная и самоотверженная любовь».

Ева поискала глазами вдову. Ее трудно было не заметить: бледная, с заплаканными глазами, вдова восседала в обитом темно-синим бархатом кресле, окруженная цветами и людьми, выражавшими ей соболезнования. Ее волосы были зачесаны назад и собраны узлом на затылке, чтобы подчеркнуть тонкое изящество черт ее лица. Черный траурный костюм поражал своей безупречностью и подчеркивал идеальные Линни фигуры Авы. Строгость наряда искупалась великолепными бриллиантами, сияющими у нее в ушах и на запястьях.

– Осторожно, – прошептал Рорк на ухо Еве. – Ты так сверлишь ее взглядом, что у нее вот-вот волосы дыбом встанут.

«Было бы неплохо», – подумала Ева.

– Пошли, принесем наши соболезнования.

Проводить Томми в последний путь пришло множество людей. Вдову это должно порадовать, отметила Ева про себя. Отличный пиар, а СМИ еще больше его раздуют. Когда наконец Ева приблизилась к креслу, Ава подняла на нее глаза, в которых блестели слезы, и, опершись на подлокотник, словно иначе у нее не хватило бы сил подняться, встала с кресла.

– Лейтенант, как мило с вашей стороны – прийти сюда. И Рорк! Томми был бы очень рад, что вы нашли время…

– Он был прекрасным человеком. – Рорк взял протянутую руку Авы. – Нам всем будет его не хватать.

– Да, он был хорошим человеком. Его будет не хватать. Вы… вы уже знакомы с моей подругой, с моей дорогой подругой Бриджит Плаудер?

– Если не ошибаюсь, мы уже встречались. Рад снова видеть вас, миссис Плаудер, хотя жаль, что приходится встречаться при столь печальных обстоятельствах.