Бархоппинг

Сначала он снимал нас, а потом я снимал их. Он свалился в изнеможении, она заплакала, а я продолжал снимать. Посткоитальный синдром, подумал я. Вскоре и она уснула. Я сходил в душ и начал собираться. В соседней комнате был открыт ноутбук. Я вспомнил, как он рассказывал, что подглядел у товарища, забывшего выйти из онлайн-банка, состояние счета, и узнал, что тот мультимиллионер. Шантажом заставил свозить его с друзьями на Кубу. Я решил полюбопытствовать тоже. Открыл вкладку в избранном. Пароль был сохранен. Надо было ввести смс с телефона, который жужжал в соседней комнате. Сорок с лишним тысяч долларов… Деньги, добытые потом и спермой. Я перевел всё на свой счет. Вытащил жесткий диск и оставил записку примерно такого содержания: «Карма, мой болтливый друг, я вершу правосудие, я освобождаю твою заложницу. Я найду её через год и верну ей её деньги, если с ней что-то случится, или ты вздумаешь меня искать, я солью всё полиции, так что можешь дрочить на свои воспоминания».

Я простился с Наташей, потрогав её грудь и свободную мокрую киску на прощанье.

И убежал, забрав с собой еще и камеру для воспоминаний. Уже был поздний вечер, и воздух был тихим и свежим, можно было дышать… Я пошёл к метро, чувствуя возбуждение и воодухотворение, шёл, не касаясь земли, как будто объятый синдромом Стендаля, только вместо Флоренции был я сам. Я был прекрасен.

Радуга

Алый – напомаженные губы. Багряный – Восток. Бордовый – терпкое вино. Гранатовый – лопнувший капилляр в глазу. Каштановый – отбитая водосточная труба перед подъездом. Красный – запрет. Розовый – поцелуй. Терракотовый – ареола.

Бронзовый – затонированная кожа. Оранжевый – такси. Персиковый – рассвет. Ржавый – стертые перила. Тыквенный – Московский проспект, дом 79. Янтарный – мерцание огней светофоров.

Бежевый – воздух в душной спальне. Желтый – солнце. Золотой – то, что мерцает перед глазами. Лимонный – утро на Капри. Охра – утро в Петербурге. Танжериновый – завтрак.

Зеленый – кнопка «вызов» на телефоне. Оливковый – влажные листья. Хаки – выгоревшая краска троллейбуса. Шартрез – купол дома Зингера.

Бирюзовый – самый модный цвет сезона. Морской – сегодняшнее прогретое небо. Голубой – глаза. Синий – твоё объятие. Ночная синь – твои слова. Лавандовый – мягкий закат. Фиолетовый – ночь. Пурпурный – мертвое сердце.

Алый – праздник…

«Алые паруса»

Редактор позвонил и сказал, что мы забыли про «Алые паруса» и что там «должен быть наш человечек». У меня, в общем-то, и не было планов на вечер и на ночь, но поторговаться я был профессионально обязан – это есть часть корпоративной культуры.

За: оплата в полуторном размере, пьяные выпускницы, ни разу не был на празднике.

Против:

– И такси до дома…

– Метро работает всю ночь, так что сам доедешь.

…В центре дюже многолюдно, хотя уже заполночь. Я на Невском, вокруг какие-то жлобы и преступной наружности иностранцы. Из окна проезжающей машины доносится песня с незамысловатым текстом: «Секс, секс»… Вообще, от прохожих вокруг много незамысловатых слов доносится. В кармане у меня маленькая бутылочка сливового «Цвака», я посчитал, и оказалось, что я единственный человек в городе, у которого есть сливовый «Цвак». Вместе с бутылочкой мы свернули на Малую Садовую, здесь очаровательная факирша строила мне глазки, пока размахивала огненным веером – видимо, надеялась, что я включу её в свой репортаж. Вокруг людей, следивших за шоу, кружили бомжи и задавали неудобные вопросы. Я поговорил с одним из них, но чувствовалось его напряжение, он явно хотел от меня что-то. (Как знаете, когда девушка на первом свидании говорит, что провела четыре года в школе элитных эротических массажисток для высшего партийного китайского руководства и умеет делать таки-ие вещи, а потом спрашивает про твои увлечения, а ты, отвечая ей, думаешь только об одном.)

Мы свернули на Итальянскую и влились в толпу гуляк, которая потоком неслась в сторону Дворцовой. Я стал следить за компанией ребят, которые, в свою очередь, следили за впереди идущей компанией и комментировали их неловкое ребяческое поведение.

Один из них достал из кармана бутылочку «Цвака», я удивился и заподозрил неладное. Поравнялся с ним и в ужасе понял, что это я.

Впереди вычерчивался любовный треугольник. Было две девушки – одна красивая, высокая, статная, грациозная, легкая, тёплая брюнетка, вторая – никакая. Однако, молодой человек (вершина треугольника и вершина эволюции) обнимал и проявлял внимание ко второй, неказистой, чем показывал небывалую дальновидность и понимание женской психологии. Я хотел было поделиться своими наблюдениями с ребятами, но краем глаза заметил, что на меня смотрят сбоку… Я быстро оглянулся и увидел… Себя. Этот похожий на меня резко отвернулся и быстро зашагал прочь, свернув на канал Грибоедова.

По каналу носились аквабайкеры, которые пытались резкими манёврами обрызгать прохожих, в том числе и меня. У них не получалось, потому что было узко. Мы все стояли и смеялись над ними, и один закричал, что они ещё покажут нам, где-нибудь на Фонтанке или Неве.