Бармен из Шереметьево

Димка, уже переодетый и готовый ехать домой, сидел в подсобке, подперев по привычке лицо кулаками, и ни о чем не думал. После катастрофы с Аней у него в душе образовался вакуум и поселилось какое-то безразличие ко всему происходящему. В голове было пусто, как в подвале, и только эхом отдавалось: «Производится посадка на рейс „Аэрофлота“ до Франкфурта. Пассажиров просят пройти…» Внезапно в подсобку вошел Влад. Лицо его было абсолютно белым. «Как промокашка», — почему-то подумалось Димке, а глаза, наоборот, — горели каким-то сухим огнем. Димка понял, что сейчас произойдет что-то необыкновенное, что-то очень страшное.

— Сними куртку и иди за мной. Быстро! — скомандовал дядя племяннику, и тот, скинув верхнюю одежду, послушно засеменил за ним в пустой бар.

За стойкой Влад посадил Диму на стул и достал электробритву.

— Что это? Что ты? Чего ты? — встревожился Димка.

— Молчи. Вот билет и паспорт — сейчас пойдешь на посадку. Но он лысый, понимаешь? Он был лысый… понимаешь?

От слова «был» Дима потерял способность говорить, а только стал мелко кивать и безвольно опустился на стул, а Влад той частью бритвы, что используют для подравнивания височков и усов, начал брить Димкину голову. Бритва захлебывалась и заклинивала на его густых волосах, но Влад упорно продолжал. Руки его тряслись как в лихорадке. К счастью, он начал с боков и довольно хорошо освободил обе стороны, прежде чем бритва задымилась и перегорела. Через ближайшую стойку, прямо под баром, уже шла посадка на рейс. Дима попробовал встать со стула, но от волнения ноги стали ватными. Он все же поднялся и смотрел на дядю расширенными от ужаса глазами. Судорожными движениями Влад надел на Димку куртку Мартина, натянул на голову фуражку и повел из бара, но вдруг резко остановился. Они вернулись в бар, дядя вновь достал аптечку и бинтом перемотал шею племянника, а на плечо накинул сумку немца.

— Ну все. Иди, — сказал он, протягивая билет и паспорт.

— Я… очень-очень боюсь, — вдруг жалобно сказал Димка и заплакал.

— Ты??? Ты боишься??? — зашипел дядя — и снова: — Ты боишься???

Он неловко, неуклюже обнял племянника и толкнул его к лестнице.

— Иди. Там Ирка стоит — она только из декрета вышла, тебя не знает. Этот, который в форме, — вообще из экипажа. Он ей помогает просто. Паспорт держи в руке, но не суй — тут уже и не спросят. Покажи только посадочный.

Влад взял в руки паспорт, открыл на секунду и обомлел — лысый немец там был с волосами, правда, редкими. Он ничего не сказал, закрыл и протянул паспорт обратно Димке.

— Иди. Удачи.

На ватных ногах, ничего не соображая, Дима пошел на посадку. Такого животного, всепоглощающего ужаса он не испытывал никогда в жизни. В какой-то момент в глазах потемнело и он чуть не отключился, но, схватившись за поручни, рефлекторно стал делать глубокие вдохи и пришел в себя. «Лишь бы не потерять сознание, лишь бы не упасть», — стучало в голове. Он не запомнил, как прошел посадку, — ему просто поставили штамп в посадочный, ведь все реальные контроли прошел настоящий немец. Зато запомнилось, как автобус в темноте увозил его к самолету, а Дима смотрел-смотрел-смотрел на яркое здание аэропорта, тщетно пытаясь разглядеть фигурку самого родного человека на этой земле — дяди Влада.