Бармен из Шереметьево

Простодушный немец даже не понял, что только что он передал в КГБ СССР местонахождение разыскиваемого ими перебежчика. Разговор, конечно, был перехвачен спецаппаратурой Второго отдела 16-го Управления КГБ (электронная разведка, радиоперехват и дешифровка), немедленно распечатан полный транскрипт и отправлен на третий этаж — в папку с тисненой надписью «Председатель».

Тем временем Лемке поспешил на Мосфильмовскую, 56, где прямиком отправился в кабинет спецсвязи посольства. Вскоре к двухэтажному дому Рюбов второй раз за эти выходные подъехал незнакомый автомобиль, правда, визитеров в этот раз было трое — женщина и двое мужчин. Все они предъявили пластиковые удостоверения Bundesamt für Verfassungsschutz[7], впрочем, с женщиной Мартин уже был знаком. Звали ее Регина Хайнц — она возглавляла Агентство по охране конституции в Брауншвайге. Именно она опрашивала Рюба по возвращении из СССР.

— Мартин! Ну почему не мне? Почему непременно в Москву? — мягко поинтересовалась она, глядя прямо в глаза собеседнику. — Ведь я оставляла тебе свой телефон.

— Не знаю я, — честно отвечал растерянный Рюб, — возможно, мне просто хотелось поделиться радостью с Лемке. Я был уверен, что он будет очень рад. Он много для меня сделал — я просто посчитал себя обязанным позвонить…

— Мартин. Пообещай мне, что ты никогда, никогда и ни разу больше на свяжешься с Москвой.

— Я не связывался с Москвой! Я просто позвонил господину Лемке.

— Ох, Мартин, Мартин…

Съехав с автобана и не заезжая домой, отец Дмитрий свернул к церкви. Ему не терпелось поделиться со своим подопечным ошеломляющей новостью. Поставив машину за новеньким белым минивэном и машинально отметив про себя, что никогда прежде у церкви его не видел, священник пошел к калитке, что вела к зданию школы, выбирая на ходу из связки правильный ключ.

— Herr Rayewsky? — услышал он незнакомый голос.

Из белого вэна вышли трое неброско одетых мужчин и, приветливо улыбаясь, направились к нему, причем старший даже помахал рукой. И добрый иерей второй раз за эти выходные четко ощутил, что ввязался не в свое, ох, совсем-совсем не в свое дело…

И вновь, уже в который раз за короткое время, Димкина жизнь проделала крутой поворот. Страх прошел совершенно, исчезло угнетенное состояние последних недель, и беглец стал думать о будущем. Что же с ней делать, с этой большой будущей счастливой жизнью? Примерно раз в неделю его приглашали на беседы в BFV, выдали забавное бумажное удостоверение личности и предложили переехать в бесплатную комнату. Димка к тому времени уже оборудовал себе неплохой угол в доме Сигизмунда и начал отказываться, чем привел оперативников в замешательство. Они недолго посовещались и затем через переводчика поляка Юрека вновь настойчиво попросили переехать в это жилье. Пришлось согласиться. Жилье, конечно же, было оборудовано спецтехникой с целью зафиксировать попытку контакта с перебежчиком агентуры КГБ, Штази либо советских дипломатов или журналистов. Но все, что удалось зафиксировать, — это первый весенний Димкин с Гошкой бурный секс.

А в здании на площади Дзержинского прошло второе совещание. Начальник Первого главного управления Крючков устало и без интереса заслушал доклады с информацией, добытой в отношении перебежчика, собранные различными подразделениями, и выслушал мнения присутствующих. Никаких прошлых контактов с иностранцами не проглядывалось. Обнаружились возможные пересечения с гражданами социалистических стран в рижском общежитии, где разрабатываемый проживал в период неудачной попытки поступить в институт гражданской авиации, но принимать это во внимание не имело смысла. Как это всегда бывает при масштабных мероприятиях, выявились побочные, не имеющие прямого отношения к перебежчику истории. Выступивший начальник управления кадров доложил, что разведдопросами подруги грузчика Анны Грачевой, исключенной из агентурной сети, вскрыты факты аморального поведения сотрудника политотдела Шадурского. Приказ о его увольнении уже готов. Кроме того, обнаружилось, что вышедший на пенсию инспектор отдела кадров Дальневосточного морского пароходства Анатолий Нититич Лахов на самом деле является находящимся во всесоюзном розыске с 1961 года за хищение соцсобственности в особо крупном размере бывшим бухгалтером золотодобывающей артели «Синегорье» Эдуардом Израилевичем Лурье. Настоящий Лахов погиб в 1959 году при взрыве разведочного шурфа. Следствием занимается краевое УВД, Лурье арестован и дает показания, из которых следует, что с фигурантом он знаком не был, а направление в Находкинскую мореходку вручил ему в соответствии с разнарядкой комсомольских путевок, поступивших в отдел кадров из крайкома ВЛКСМ.