Барон-дракон (СИ)

Допустим, Вадим отыскал человека свихнувшегося на средневековье - ролевые игры, доспехи, турниры - и тот вызвал его на поединок. Драконий кодекс предполагал результатом дуэли либо смерть, либо увечье. Победой по очкам тут не обойдешься. Ангарскому, в случае если он выиграет поединок, - а он обязательно выиграет, - элементарно грозило тюремное заключение. И ведь не докажешь самому продажному на сегодняшний день суду в мире, что действуешь исключительно из высших побуждений. Только вякни, загонят вместе со вторым дуэлянтом в психушку, выдадут по деревянной сабельке - машитесь, ребята, сколько хотите.

Второй неразрешимый момент - враг. Смешно за токового принимать Стаса, например. Да и любого другого ЧЕЛОВЕКА. От людей Вадим как бы отгородился тоненькой, но прочной, практически непроницаемой стеночкой. Они жили сами посебе, он - сам посебе. Отморозки, которых нанял муж Натальи, дабы отметелили любовника жены, сделали свою работу от сих до сих.

Не убили. Даже, как показалось Вадиму, не очень рассерчали в процессе битья. Сделали по минимуму, посоветовали убираться из города и свалили, дальше пиво пить. Пожалел рогоносец хренов денег на профи. И его за врага держать смешно. Мелкий, жалкий мужичонка, пытающийся деньгами заткнуть дыры в собственной состоятельности. Ничего кроме презрения он у Вадима не вызывал. Ну, враги - дело наживное. Вдруг да обломится, обидит кто до крови. Не до жиденькой человеческой, до густой черной драконьей. Уж тут Ангарский его пожалеет. Примет во внимание все резоны и пожалеет.

Что имеем? Прирезал свихнутого ролевика - попал в психушку. Там санитар обидел дубинкой по почкам - он санитара простил… Влюбляться придется в ограниченный стенами ПНД женский контингент. А это - самому сначала надо рехнуться. Ой, матушка моя человеческая и маман дракониха! Куды бечь? Чем спасаться?

Перспектива, нарисованная слегка примороженным мозгом, вызвала конвульсивный смех, на коем Ангарский и уснул во второй раз.

Осинка высотой в человеческий рост горела ярко красными листьями. Красное и желтое на фоне ультрамаринового неба - очень красиво. Очень контрастно. У деревца, вровень с ним, стояла Ольга.

Немного другая. Черные, разнятые на пробор, волосы сверкали как антрацит. Румянец ярче листвы.

Она беззвучно шевелила губами. Вадим силился понять. И не мог. Он даже приподнялся на локте.

Ему мешала… Перед ним, спиной к нему, прижимаясь всем телом, на зеленой траве лежала женщина. Из-за ее спины Вадим и выглядывал. Он за ней как будто прятался. Ольга не грозила, но угроза все таки присутствовала. В ней самой. В ее явлении. Вадим хотел туда. К ней… Подруга, к которой он прильнул, была мягкой и теплой. Он попытался встать. Женщина обернулась.

На Андрага смотрела баронесса Юр!!!

Затылок плавал в поту. Одеяло промокло. По груди стекали противные капли. В крохотной кухоньке висел тяжелый душный угар. Вадим рывком поднялся, шатнулся к окошку, дернул шпингалет форточки. Ни фига - прибита. Сунув ноги в ботинки, он пошел в прихожую и распахнул дверь на площадку. Клуб белого морозного воздуха нечувствительно подкатился к ногам. Потом его окутало. Потные дорожки стали холодными и противными, как прикосновение змеи или рыбы.

Воющая холодная темнота подъезда ознобила и, наконец, заставила убраться восвояси.

В прихожей он прижался затылком и спиной к шероховатой пыльной стене. Его колотило. Не холодом, не слабостью - безысходностью. Баронесса Юр только символ, граница, запрет на хорошее. Хорошего никогда не будет. Чистого не будет. Не может быть любви. Не случится честного поединка. Не встретится достойный враг. Андраг так и зачахнет на какой-нибудь тусклой кухне. Сопьется Вадим, свалится в подвалы и мусорные баки. Здесь нечего ждать. Здесь само ожидание смехотворно. Здесь ждут повышения по службе, прибавки жалования, смены правительства - с ума сойти! - но ведь ждут. Покупки телевизора, машины, квартиры. Здесь алчут нормального жизненного успеха, который можно унести в руках.

Лилит, Лейла, Киа, Беатриче, Офелия… Те, кто воспел женщину, те, кто темные страшные века ждал встречи - все сумасшедшие? Ни у одного ведь не состоялось. А то, что состоялось, они не вынесли налюди. Состоявшееся можно, как зарплату, унести в кошельке. Несостоявшееся - только в душе. Кто рассказал о несостоявшемся - все сумасшедшие. Надо свихнуться, чтобы говорить о нем с посторонними. Те станут смеяться, давать советы или сочувствовать, ругать грязными словами, все меряя на свой аршин. Потом они постараются растоптать твою мечту, твое ожидание, чтобы не заразиться. Потому что безумие мечтателя заразно.

Стоп! Приказал себе Вадим. Стоило один раз хорошо промерзнуть, чтобы на глазах превратится в неврастеника. Ты дракон. Ты просто таки обязан выстоять. Ты обязан победить.

И ряд черных портретов в родном замке ощерится хищными улыбками. Ущербный потомок встал на истинный путь. Матушка-то как обрадуется.