Барон поневоле

Одним прыжком Ремгол преодолел расстояние и, зажав рукой бедняжке рот, другой рукой обхватил ее шею удушающим захватом. Негромко помычав и не в силах вырваться, девчонка обмякла и осталась лежать без движения. Ремгол оттащил ее в кусты и закидал валежником. Затем раздел парня, надел на него мокрую одежду дикаря и положил рядом с убитой. Сам переоделся в крестьянскую одежду, немного маловатую ему, но кто это в темноте разглядит?

Когда опустились сумерки, он с лукошком, полным собранных им грибов, спокойно направился в крепость.

У ворот стояли два солдата и что-то весело рассказывали денщику мага. Тот громко смеялся, и от смеха у него выступили на глазах слезы, которые он, охая, вытирал. Солдаты мельком глянули на крестьянина и отвернулись. У Ремгола засосало под ложечкой. Странное, непонятное чувство охватило его. Он кивнул часовым и, опустив голову, прошел мимо. Его не остановили.

«Пронесло», — с облегчением подумал он и улыбнулся. Но резкий удар по нервам заставил его вздрогнуть и остановиться.

«Что-то не так!» — успел подумать он, и удар копья под колени свалил его на землю. Ремгол хотел откатиться, но второй удар копьем был направлен ему в плечо. Предплечьем он отбил его, но последующий удар мечом по коленной чашечке заставил его помимо воли заорать во все горло.

— Не убивать! — закричал денщик. — Руби руки!

И тут же по руке, которой он закрывался, пришелся удар мечом. Ремгол от ненависти к ним и к себе завыл волком. «Как глупо попался. И кому? Солдатне…»

— Вой, вой, голубчик, — обрадованно приговаривал Козьма.

— Ну ты, Козьма, молодец! — произнес воин и пнул раненого пяткой копья в живот, да так, что тот почти задохнулся. — Как ты узнал этого Ремгола?

— По походке. Он еле заметно прихрамывал на правую ногу. Я смотрю, в темноте идет знакомая фигура, и лицо вроде знакомо, и походка, а одежда крестьянская, только маловата. В такой много не наработаешь. И думаю себе: где я его видел? И, понимаешь, вспомнил! Это оказался друг детства нашего мессира. И вишь, что удумал стервец. Втереться к нему в доверие и убить. Завидовал, гад. И мессир еще предупреждал, вернется, мол, паскуда, и очень он, стало быть, опасен. Вот он и вернулся. Вяжите его, стервеца, и в клетку, в подвал. И пошлите патруль в лесок. Где-то он одежонку-то эту взял.

Глава 6

— Колдун! — Из кустов вынырнул разведчик огунов и подбежал к Артему. — Там больше десятка воинов хойда… — Он показал рукой направление.

— Сколько точно? Говори внятно, — резко перебил разведчика Артем. Но, догадавшись по смущенному виду воина, что тот не умеет считать, велел уже мягче: — Покажи на пальцах сколько.

Воин оживился и показал десять пальцев и два.

— Двенадцать, значит, — произнес Артем. — Далеко?

— Идут сюда. Вдоль берега протоки. В набег, видимо. Осторожничают. Охотники за головами. Больше пяти сотен шагов, — поспешно ответил воин.

— Понял, — кивнул Артем. — Сидите тихо, я все решу. — Он выпил эликсир концентрации и применил заклинание слияния с природой. Шмыгнул в кусты.

Его сопровождали два воина огунов. Они должны были довести Артема до стойбища племени хойда и ждать его возвращения. Но на середине пути напоролись на отряд противника. Те шли на свободную охоту. Так всегда делалось племенами. Уходя от открытых столкновений, мелкими частыми набегами, убийствами, захватом скота и пленных создавали соседу невыносимые условия. Посеять страх в сердцах и заставить его сдвинуться с обжитого места, вот для чего нужна была тактика мелких набегов. Действенная тактика вытеснения слабого. Теперь хойда по замыслу шамана огунов должны познать страх и ужас на себе.

Выслушав шамана и разобравшись с тем, как вытесняют племена, Артем предложил свой план. Он будет кружить около стойбища и убивать по одному воинов хойда и их скот. Он убедил вождя огунов снять воинов с рубежа, граничащего с тойва, и перевести на границу с племенем хойда, вылавливая и забирая в плен их рейдеров. И с одним из таких отрядов они сейчас должны были встретиться.

В набеги дикари ходили по берегам протоков, соединяющих систему озер. А на лодках плавали в гости. Благодаря горячим источникам зимы здесь были мягкие, а вокруг было много пищи для скота. Но давление гор с каждым годом усиливалось, и племена все дальше уходили на восток, тесня друг друга.

Нельзя сказать, что дикари были глупыми. Среди вождей и старейшин были умные люди, понимающие, что племенам перед лицом общей угрозы нужно объединиться. Но тут вставал вопрос — кто будет главным? И амбиции отдельных людей, цепляющихся за свою власть, преобладали над разумом. Лучше быть главным в своем доме, чем позволить кому-то собой командовать. И эту укоренившуюся систему отношений между племенами Артему предстояло сломать. А как? Сначала убрать тех, кто заражен желанием иметь личную власть, и таких непримиримых было достаточно. Во-вторых, заставить остальных бояться его больше, чем объединения.