Барон Робинзон (СИ)

Помимо союза народов, ему еще приходилось заниматься союзом жен, с которыми он не спал. Внешне его угрозы насчет того, что не умеющие жить в дружбе не будут жить в Дружбе, подействовали, но за кадром оставалась масса подколок, интриг, маневров, попыток слегка отпихнуть соседку. До открытых ссор не доходило, чтобы не сообщили Лошадкину, но в будущем все это могло выстрелить ему самому в ногу, а то и задницу.

— И с ней ты тоже спать не будешь? - не унимался Огар.

— Хочешь, забирай пост правителя и всех моих жен, - предложил ему Лошадкин.

Огар замотал головой, попятился в слегка притворном ужасе, сослался на какие-то дела и ушел. Сбежал, фактически, словно ощутив, что Лошадкин собирается выпихнуть его вперед, навстречу речам и воинственным мечтам вождей.

Лошадкин подпер голову, глядя на шумящих вождей, словно на неразумных детей, затем оглянулся. Стражи стояли с каменными лицами, смотрели только куда-то вдаль, словно и не находились в совете вождей. Взгляд Лошадкина пробежался по стенам и потолку, и он подумал, что здесь не помешали бы зрительские места. Дабы любой живой мог прийти и послушать, убедиться, что вожди судят и рядят о делах и думают об этих самых живых.

Конечно, пока еще было рано для такой демократии, а потом, скорее всего, будет уже поздно. Какой феодал захочет, чтобы его слушала и осуждала или критиковала чернь? Тут и среди приближенных обычно наблюдался отрицательный отбор, оставались только те, кто усерднее хвалил и зализывал жопу, и в итоге все шло к вырождению. Даже якобы строгое воспитание и внушение правил в семье не помогало.

Возможно, следовало вписать все это в своды законов? Небесной правды? Взять пример с Новгородской республики и вече, выборщиков? Лошадкин размышлял, хорошего выхода не находилось, в конечном итоге все упиралось в то, что живых надо изначально растить и внушать нужные ценности, а как это делать, если местные не прожили, не набили себе шишек и не узнали все проблемы на собственном опыте?

Затем взгляд его остановился на Марге, и он подозвал ее к себе.

— Ты займешься теми, кого мы привезли из Оклана, - сказал он.

— Повелитель...

— Это приказ, - отрезал Лошадкин. - Уж ты должна понимать горе живых, лишившихся своих любимых, и сможешь помочь бывшим рабам устроиться здесь. Присмотришь, чтобы корабелов не обижали!

Меклан не успел пройтись по побережью сметающей метлой, не вызвал к себе всеобщую ненависть, так что задача облегчилась. В то же время, разговоры о том, какую силу выслал Меклан к берегам хрокагов и мордахов, росли и ширились, исподволь все же вызывая злобу в сторону островного соседа. Сам Меклан пока что находился в ступоре от такого стремительного удара и потерь (не один Оклан выставлял и собирал тот флот), но там уже раздавались крики о мести и бряцали оружием, грозились вызвать кары небесные и морские.

Взывали и к богам, предлагали отправить гонцов к соседям, упоминали какие-то места и страны, похоже, находившиеся дальше за морями и океанами. Следовало бы повесить и там спутники, но после обсуждений земляне отказались от такого решения - чрезмерное расширение, как с союзом народов, не пошло бы на пользу никому.

— Ты будешь главной по всем вопросам прибывших, возглавишь министерство эмиграции, власть и силу, деньги, ты получишь, - задумался Лошадкин, подавая сигнал Кратиру.

Тот и так уже записывал лихорадочно.

— Как прикажете, повелитель, - склонилась Марга.

Потянулась поцеловать ему ногу, похоже, но Лошадкин вперил в нее пылающий взор. Он, конечно, наслаждался властью и возможностью "игры в Башню", но не до такой же степени! Сама Марга еще раз поклонилась и удалилась, а Лошадкин встретился взглядом с Кратиром. Верный помощник и секретарь тут же отвел взгляд, склонился и начал строчить заготовки указов, но все равно, на мгновение что-то там отразилось на его лице и в глазах. Что Лошадкин не просто так возится с Маргой, есть причины, и отсюда, вполне возможно, могли пойти гулять слухи.

Способные разрушить хрупкую, еще не оформившуюся легенду о Марге и Пордаве. Ведь так просто было добавить еще пару штрихов и сказать, что Пордав остался там по приказу злого Михаила, соперника в любви за прекрасную лапку Марги. Да, закрыл собой, но в целом Михаил собирался его погубить, или еще какую чушь, подобные слухи тем и отличались, что редко подчинялись здравому смыслу, били по эмоциям и им верили.

Разрушение образа посланцев небес, как раз работа для агентов Меклана.

— Также напиши Батурсу, чтобы выделил одного из своих в помощь Марге, нужно всех проверить.

— Да, повелитель, - Кратир застрочил еще быстрее, сломал перо.

— Мало ли кто что там будет болтать, включая рассказы, порочащие саму Маргу.

— Да, повелитель.

Интересно, понял или нет, вяло подумал Лошадкин, обнаруживший, что опять оказался перед дилеммой. Запрещать говорить о себе? Все это плохо стыковалось со свободой и прочими делами, которые он пытался заложить в местных. Не ограничивать? Сами же местные не поймут, жены начнут бегать и трясти хвостами и клыками, хотя сами же помогали Марге и Пордаву сойтись.