Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Неприхотливость и нетребовательность барона Унгерна к личным удобствам были изумительными. В Даурии он отдал в мое распоряжение всю свою квартиру, а сам перебрался в какую-то комнатку. Вообще, он был большим оригиналом по натуре. Например, на чердаке своего дома в Даурии он держал почему-то волков (видно, барон чувствовал свое внутреннее родство с этими животными. – Б.С.)…

На службе это был очень строгий и требовательный начальник. Особенно строгим он был по отношению к офицерам. Рыцарь и идеалист по натуре, он требовал рыцарства и от окружающих его офицеров. Всякая бесчестность, трусость или корыстолюбие вызывали в нем взрыв негодования, и тогда он был страшен в своем гневе для провинившегося. Его отношение к солдатам отличалось большой заботливостью об их нуждах. Как человек редкой бескорыстности, он не тратил на себя почти ничего, и все отдавал на свою дивизию. Сам он ходил в рваных, заплатанных шароварах и старой шинели.

Все время барон Унгерн звал меня идти вместе с ним в задуманный им поход в Монголию. Он предлагал мне командование над нашими соединенными силами (Кислицын, напомню, командовал самой боеспособной в семеновском войске Особой маньчжурской дивизией. – Б.С.) и говорил:

– Ты будешь командиром корпуса. Я подчинюсь тебе и буду тебя слушать и все исполнять. Иди только с нами.

Я не верил в успех задуманной операции, да, кроме того, и не считал возможным отрываться от армии атамана Семенова, считая своим долгом разделить то, что пошлет судьба войскам обожаемого нами вождя. По всем этим соображениям я не согласился с предложением барона Унгерна.

Накануне своего похода барон пришел вечером ко мне, отдал обручальное кольцо своей жены-китаянки и золотой портсигар. Все это он просил меня хранить у себя. Я отказался лично брать эти вещи на хранение. При бароне, я позвал моего помощника генерал-майора Саблина и начальника штаба дивизии полковника Мельникова и передал им вещи барона для хранения в денежном ящике штаба дивизии.

Кроме того, отправляясь в поход, барон оставил мне передаточную записку на все свое имущество, находившееся в его квартире. Эта записка хранится до настоящего времени. Она гласит так:

«Обстановку моей квартиры, собственность Азиатской конной дивизии, передаю начальнику 1-й сводной Маньчжурской атамана Семенова дивизии генерал-лейтенанту Кислицыну. Генерал барон Унгерн. 15 августа 1920 г. Даурия».

Эта краткая записка барона Унгерна о передаче мне его собственного имущества является еще одним доказательством бескорыстности и исключительной честности и идеализма барона. Даже на обстановку своей квартиры он смотрел, как не на свое имущество, а как на собственность Азиатской конной дивизии.

По мнению этого идеалиста и горячего патриота, все силы и все средства должны были направляться в этот трагический период России только на борьбу с большевиками. Ничего для себя. Все для России. Отсюда становится понятным и нетребовательность барона к удобствам, и почти полный отказ его от собственности, и его жестокость к корыстолюбцам и лицам, небрежно относящимся к обязанностям.

Что бы ни говорили о жестокости барона и его сумасбродствах, надо признать, что это был выдающийся человек. Таких на редкость честных и преданных идее Белого движения людей было слишком мало!

Все имущество, находившееся на квартире генерала Унгерна, мною было передано по описи генералу Саблину и полковнику Мельникову. После в квартиру барона въехал генерал Артамонов.

Прощаясь со мной, генерал барон Унгерн еще раз просил меня принять командование над его отрядом. Он обещал обеспечить мою жену золотом так, чтобы она ни в чем не нуждалась. Я отказался. Простились мы с ним очень сердечно: расцеловались, а барон даже прослезился. Больше я этого честного, бескорыстного воина уже не видел. Он погиб от руки наемных красных убийц.

Незадолго до отправления барона в поход, в церкви его дивизии, а затем на квартире Унгерна, было совершено бракосочетание его помощника – генерала Жуковского. Генерал барон Унгерн был посаженным отцом, а я шафером.

После отъезда генерала барона Унгерна в Монголию в Даурию прибыл наш дорогой гость, атаман Семенов».