Баронесса и мертвец

Как-то раз, это была середина июня, когда Алексей шел по коридору в сторону кабинета начальника УгРо, навстречу ему попалась Шевцова. Увидев ее, у сыщика в голове промелькнул разговор с Науменко о замерзшем мальчике, и он решил поговорить с оперативницей. Эта пронзительная драма нет-нет, да и возвращалась Алексею неприятными воспоминаниями, он несколько раз хотел поговорить с Шевцовой о трагической гибели ребенка, но все время был недосуг, а теперь, увидев ее, решил задать ей несколько вопросов, которые терзали его вот уже месяц.

— Настя, доброе утро! — с жизнерадостной улыбкой поприветствовал он оперативницу. — Все время хочу с тобой поговорить, да никак не получается. Уделишь мне несколько минут?

— Ой, конечно, Алексей! — улыбнулась она в ответ. — Для «тяжей» мои двери всегда открыты. Пойдем в кабинет?

— Да нет, Настя, с докладом ждет шеф, поэтому быстренько поговорим здесь, в коридоре. Меня интересуют всего-то два-три вопроса.

— Давай, задавай, — с готовностью ответила она. — Это по тому трупу в лесу? Все никак не дает тебе покоя его загадочное исчезновение?

— Не совсем так, меня интересует другое, — мотнул головой Алексей. — Настя, расскажи про тот случай, когда замерз мальчик. Его же искало ваше отделение?

— Да, искали мы. Это было где-то в середине февраля. К нам обратилась женщина и сообщила, что сутки назад пропал ее старший сын восьми лет — вышел из дома и не вернулся. В то время сильно пуржило, поэтому основная версия была в том, что он мог заблудиться и замерзнуть, ведь их дом находится на краю поселка, а дальше чистое поле с отдельными перелесками. Мы организовали поисковые мероприятия, подключили население и в конце концов его нашли на обочине шоссе под снегом. По всей видимости, он через поле хотел выйти к трассе и, поймав машину, уехать к дедушке и бабушке в город. Через это поле имелась утоптанная тропинка, ведущая к дороге, но во время метели ее полностью занесло снегом, и мальчик, наверное, заплутал и замерз.

— Такой маленький и ловит на трассе машину?! — поразился сыщик. — Как это так?

— Представь себе, он так катался к дедушке и бабушке не один раз. Шустрый был мальчонка, как его жалко!

— А что за семья, что позволяет детям так вольготно разгуливать в метель?

— Семья неблагополучная. Вернее, семьи-то и нет, мать одна воспитывает двоих сыновей. Немного пьющая, по-моему, судимая. Поскольку труп ребенка нашелся сразу, мы с ней плотно не стали заниматься.

— Фамилия матери?

— Крашенинникова. Имя не помню, если хочешь, забери у нас разыскное дело.

— Спасибо, Настя, вечером заберу.

Прежде чем расстаться, женщина схватила Алексея за рукав пиджака и с хитринкой в глазах спросила:

— Скажи честно, почему интересуешься этим делом? Ведь ты же просто так ничего не спрашиваешь, всегда с какой-то подоплекой.

— Ты не поверишь, Настя, просто так! — рассмеялся он в ответ. — Праздное любопытство.

— Ох, смотри у меня! — смеясь, пригрозила она пальцем. — Уж не хочешь ли увязать в единое целое тот труп в лесу и этого бедного мальчика?

— Сам не знаю, Настя, почему интересуюсь этим мальчиком, — признался сыщик. — Но на душе как-то неспокойно, хочу установить обстоятельства гибели ребенка. Не уверен, что это как-то связано с тем трупом, но я считаю своим долгом проверить все до конца.

— Давай, проверяй, — на прощание махнула она рукой. — В случае чего обращайся — всегда рада помочь.

Вечером, получив прекращенное разыскное дело у Шевцовой, Алексей удобно примостился на диванчике в кабинете и, попивая горячий чай с сахаром, приступил к изучению его содержания.

Раскрыв обложку, он обнаружил заявление, написанное корявым почерком малограмотного человека:

Начальнику милицию Шишкареву

от гражданки Крашенинниковой

Оксаны Владимировны 1962 года рождения проживающей

по улицу Березовая,37, часный дом.

Заявление.

Прашу принят меры розыска моего сына Аркадия восьми лет каторый 16 февраля ушол с дому и ни вирнулся.

Крашенинникова.

17 февраля.

Далее шло объяснение, написанное с ее слов рукой Шевцовой: