Баронесса из ОГПУ

Хольмст, зная подноготную Чухонцева, не ставил ему в упрек репутацию безнадежного бабника и демагога, а наоборот, восхитился однажды, узнав, что тому удалось закрутить роман с секретарь-машинисткой… из советской резидентуры в Харбине! Скромная 45-летняя женщина Софья Назарова обратила внимание на хмурого неразговорчивого мужчину не первой молодости и ответила на ухаживания, не устояв перед его настойчивостью. Вскоре дружеские отношения пополнились общностью интересов. Тимофей Денисович готов был круглосуточно целовать своей возлюбленной ручки, через которые проходила практически вся входящая и исходящая конфиденциальная информация харбинской резидентуры. И тут, конечно, надо было понимать, что сотрудница, имеющая доступ к секретам, не могла не докладывать кому следует, кто и при каких обстоятельствах заводил с ней знакомство, дружеские и иные отношения, включая интимные. Поэтому, когда Чухонцев попал в поле зрения оперативников, на него обратили пристальное внимание. А когда копнули его «пролетарскую» биографию, то оттуда всплыл царский полковник Павловский, служивший в контрразведке при Омском правительстве адмирала А. В. Колчака. В январе 1920 года, после объявления Колчаком о своей отставке, Павловский вместе с большинством министров бежал в Харбин. Но министров арестовали – одних посадили, других расстреляли, а Павловский исчез. И вот теперь объявился в руководстве управления КВЖД. Правда, без усов и бородки, прикрывшись фамилией рабочего Чухонцева. Его заподозрили в шпионаже в пользу Японии. И справедливо. Дальнейшая слежка за Чухонцевым-Павловским показала, что он держал тесную связь с террористической организацией «Братство русской правды», руководящей и направляющей силой которой являлись, как известно, все те же японцы. Ясное дело, чем раньше арестовать вражину, тем оно было и лучше для советской власти. Но Чухонцева решили до поры не трогать, подкармливая дезинформацией, которая ложилась на стол Хольмсту. Тот принимал все за чистую монету, которой и платил Тимофею Денисовичу за верную службу. Чухонцев был на высоте. Единственное, что пока не получалось у него – это выяснить, кто же враг, внедрившийся в ряды «Братства»? Разоблачить иуду стало делом чести для колчаковского контрразведчика. Когда Тимофей Денисович в разговоре с Софьей узнал о якобы готовящемся нападении на административное здание КВЖД, а также диверсиях на водонапорной башне и в парке, то передал информацию Хольмсту. Тот озадачился, как все три дезинформации от людей, пользовавшихся доверием, дошли до ОГПУ? Чухонцев же сразу смекнул: предатель – один человек! К тому же не из числа этих троих! Взять, к примеру, прапорщика Алексея Смысловского. Он осел в Харбине после разгрома боевого отряда, которым командовал в военной организации генерала Сычева. После этого какое-то время верховодил небольшим бандформированием, промышляя грабежами приграничного населения Дальневосточья. Отбирая у последних одежду, продукты питания, лошадей, оружие, боеприпасы и золото, отличался особой жестокостью по отношению к большевикам и членам их семей. Вскоре, разбитый в очередной раз коммунистическим отрядом особого назначения и вновь сумевший уйти от возмездия, он примкнул к «Братству русской правды». Такой вряд ли мог замолить грехи перед «советчиками» одними раскаяниями и предательством интересов белого дела. То же самое можно было сказать о Викторе Моргунове – белоказак, подъесаул. Участник расстрела станичников, во время рейда по тылам красных, а также – налетов на склады с зерном, конфискованным «советчиками» у кулаков. Служил при атамане Федоре Пучкове. Бежал в Харбин после ликвидации на Дальнем Востоке остатков структур белоказачьего войска.