Баронесса, которой не было

Карета привезла их в Верхний город, ту его часть, где проживали самые именитые представители знати, и остановилась возле величественного особняка. Лекарь помог Тали выйти из кабины и повел к запасному входу. Особняк охранялся. Даже у неприметной двери черного входа стояли стражники. Ванок показал какую-ту бумагу, после чего путников пропустили внутрь. Они долго петляли в полумраке лестниц и коридоров, пока не очутились у нужной двери, также охраняемой двумя солдатами. Ритуал с предъявлением бумаги повторился, но в двери девушка вошла уже одна.

Она оказалась в уютной гостиной, обстановка которой состояла из кресел и маленького столика, сервированного к чаю. Комната, судя по наличию нескольких дверей, была проходной. Тали опустилась в кресло, размышляя о причинах своего появления в чужом доме. Она надеялась, что Дар вернулся в город и наконец вспомнил о ней.

Когда одна из дверей отворилась, девушка радостно вскрикнула. Меньше всего она рассчитывала увидеть отца, почти не надеясь, что их встреча когда-либо состоится. Устав терзаться мыслями о его судьбе, она смирилась и стала ждать, когда Дар или Бран захотят навестить ее, чтобы при встрече умолять их найти его, живого или мертвого.

После объятий, поцелуев и радостных слез умиротворенная Тали сидела с ногами в кресле и ела пирожное, запивая его горячим чаем.

– Представляешь, я всегда считал белоярцев кем-то вроде диких зверей с садистскими повадками, – тихо говорил барон. – Сколько страшных историй я слышал в детстве о последней войне. Очевидцы рассказывали о том, как безжалостно белоярцы расправлялись с пленными, в захваченных селах не щадили ни детей, ни стариков. Что творили с женщинами, вообще умолчу. Правда, и наши зачастую вели себя не лучше. Но это было сорок лет назад. Видимо, за последние десятилетия мир изменился.

Барон сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Мы не готовились к нападению на замок. Полагали, белоярцам будет не до этого. Основные силы армии оказались брошены на территорию Белояра, на захват приграничных земель. Большая часть моих людей находилась у переправы, я поручил их герцогу д’Ирву. Там, по донесениям разведчиков, готовился ответный удар белоярской армии. Берег реки постоянно патрулировался. До сих пор не понимаю, как им удалось подойти к нам незамеченными. Сам же я разыскивал тебя по всем окрестным деревням. Безуспешно, как знаешь. Виллем нагрянул к нам не только чтобы расправиться с тобой, но и для того, чтобы передать приказ организовать оборону. Я знал о грядущей войне и ждал приказа со дня на день, однако не предполагал, что он возьмет на себя роль посыльного. Мне казалось, я удачно спланировал твой побег. Я задумал так: отошлю тебя поближе к границе, подальше от Виллема, а там уж укрою в замке и смогу защитить. Лучше бы в пансион отправил или в монастырь, ей-богу! Ну да ладно. Раньше надо было думать.

Тали склонила голову, всем своим видом показывая, что понимает чувства отца, вынужденного метаться по охваченной огнем границе в поисках блудной дочери.

– В замок я вернулся буквально на пару дней, оставить распоряжения и встретить подводы с провиантом и оружием. Но они запаздывали, а потом, видно, и вовсе были перехвачены. Я собирался обороняться до последнего, умереть с оружием в руках, но не сдавать крепость, пока есть хоть один солдат, способный держаться на ногах. Однако у нас кончились запасы провизии, они и так подходили к концу, а тут еще осада. Лекарей в замке не было. Люди гибли от ран, сходили с ума от голода. И я решил сдать крепость. На милосердие рассчитывать не приходилось, слишком красочны были рассказы старожилов. Но мне подумалось, лучше умереть от рук белоярцев, чем подыхать от голода. Я надеялся, захватчики ограничатся моей жизнью и пощадят остальных. Но чего совершенно не ожидал, так это благородства и гуманизма. Сейчас я гость князя Вельского. Правда, нахожусь под постоянным надзором. Но только подумай: меня практически ни в чем не ограничивают, позволяют прогуливаться по городу, пусть и под конвоем, разрешили увидеться с тобой! А ведь я не такого высокого полета птица, чтобы со мной церемониться. Могли просто запереть в каземате до окончания войны. Князь говорит, я проявил невиданное мужество, а белоярцы умеют ценить доблесть. Я дал слово не пытаться бежать до конца войны или очередного обмена пленными, он же в свою очередь поручился за меня перед королем и предоставил собственный дом в мое распоряжение. Князь сказал, что ты можешь погостить здесь до конца недели, пока он будет в городе. Единственное его условие – нас никто не должен видеть вместе вне дома. Для всех ты племянница его лекаря, которой позволили пожить в доме, пока тот не вернется на фронт.