Барраяр

– Знаешь, какое первое правило для всех участников Бетанских астроэкспедиций? Ни в коем случае нельзя брать в рот неизвестные вещи, пока их не проверили в лаборатории. А кроме того, не следует подносить их к глазам, ко рту и к слизистым оболочкам.

Грегор тут же бессознательно потер нос и глаза. Корделия вздохнула и снова села. Грегор принялся бросать камешки в лужи. Час спустя вернулся Эстергази.

– Идемте.

На этот раз они вели лошадей в поводу: верный, признак того, что впереди крутой подъем. Карабкаясь вверх, Корделия исцарапала все руки. Через кряж, снова вниз, потом опять вверх – и они вышли на широкую просеку.

– Где мы? – спросила Корделия.

– Дорога к перевалу Эми, – сообщил Эстергази.

– Это – дорога? – в ужасе пробормотала Корделия. Чуть поодаль стоял Петер, а с ним – еще один старик, державший поводья крепкой пегой лошадки.

Лошадь была ухожена гораздо лучше, чем ее хозяин. Ее шерсть лоснилась, а грива была тщательно расчесана. Правда, копыта оказались, мокрыми и темными, а брюхо было заляпано свежей грязью. Вдобавок к старому кавалерийскому седлу, такому же, как на лошади Петера, на пегую были навьючены четыре большие седельные сумки – пара впереди и пара сзади – и скатка.

Старик, такой же небритый, как граф Петер, был облачен в мундир имперской почтовой службы – некогда голубой, а теперь серый. Наряд дополняли черная рубашка от полевой формы, древняя пара брюк от парадной зеленой, высокие кавалерийские сапоги той же степени ветхости и изрядно помятая фетровая шляпа. Из-за полинявшей ленты торчало несколько сухих цветов. Старик причмокнул губами, выпачканными чем-то черным, и уставился на Корделию. Во рту у него недоставало многих зубов, а оставшиеся были желто-коричневого цвета.

Взгляд старика переместился на Грегора, державшегося за руку Корделии.

– Так это и есть наш император? Ха! Невелик. Он задумчиво сплюнул в придорожный бурьян.

– Со временем может оказаться ничего, – заявил граф Петер. – Если ему дадут это время.

– Посмотрим, что можно будет сделать, генерал. Граф усмехнулся, словно в ответ на какую-то только им понятную шутку.

– Ты захватил что-нибудь съестное?

– А как же? – и старик, ухмыльнувшись, принялся шарить в седельной сумке. Он выудил оттуда пакет изюма, завернутый в пластиковую копию какого-то документа, несколько комков слипшихся коричневатых кристаллов, обернутых листьями, и еще нечто, весьма напоминавшее спутанный клубок сыромятных ремней – опять-таки в кульке из пластиковой копии. Корделия успела прочесть заголовок: «Новые дополнения к почтовым правилам С6.77а, введенные 6/17. Немедленно подшить в папку «Текущие дела». Петер критически осмотрел припасы.

– Сушеная козлятина? – спросил он, кивая на кожаное месиво.

– Она самая.

– Мы возьмем половину. И изюм. А кленовый сахар оставь детям. – После краткого раздумья граф все же кинул один кусок в рот. – Я найду вас дня через три – а может, через неделю. Помнишь войну Ури Безумного, а?

– О да, – протянул старик.

– Сержант, – Петер жестом указал Ботари на старика. – Вы отправляетесь с майором. Возьмите ее и мальчика. Он вас спрячет. Оставайтесь на месте, пока я за вами не приеду.

– Да, милорд, – невыразительно отозвался Ботари, но в глазах его мелькнула тревога.

– А это кто, генерал? – осведомился старик, глядя снизу вверх на Ботари. – Новобранец?

– Городской, – ответил граф Петер. – От моего сына. Говорит мало, но глотки резать умеет. Сгодится.

– Что ж, отлично.

Граф двигался теперь гораздо медленнее и не возражал, когда Эстергази кинулся поддержать ему стремя. Со вздохом устроившись в седле, он на секунду позволил себе по-стариковски ссутулиться.

– Проклятье, я становлюсь слишком стар для таких вещей.

Тот, кого он назвал майором, полез в боковой карман и вытащил оттуда кожаный кисет.

– Не желаете ли гам-листьев, генерал? Подкрепляет лучше козлятины, хоть и не надолго. Граф оживился:

– А! Премного благодарен. Но не все, старина, не все. – Он запустил руку в мешочек и, отломив добрую половину прессованной плитки, сунул кусок за щеку, а остальное спрятал в нагрудный карман. Гам-листья были легким стимулятором, но Корделия никогда раньше не видела, чтобы ее высокородный свекор жевал их, словно какой-нибудь простолюдин-поденщик.

– Приглядывай за лошадьми милорда, – отчаянно попросил Эстергази Ботари. – Не забывай: это не машины.

Ботари что-то проворчал себе под нос, и граф с Эстергази повернули лошадей вниз по дороге. Через несколько мгновений они скрылись из виду. Воцарилась глубокая тишина.

12

Старик посадил Грегора позади себя, окружив его для надежности седельными сумками и скаткой. Корделии предстояло снова влезть на это орудие пыток для людей и лошадей, называемое седлом. Если бы не Ботари, у нее бы ничего не вышло. На этот раз поводья взял майор, и Роза пошла рядом с его лошадью, так что уздечка дергалась гораздо меньше. Ботари замыкал шествие.

– Стало быть, – спустя какое-то время произнес незнакомец, искоса на нее поглядывая, – стало быть, вы – новая леди Форкосиган.

Помятая и замызганная Корделия в отчаянии попыталась изобразить светскую улыбку: