Барраяр

– Да. Э-э… Граф Петер не назвал вашего имени, майор?..

– Эймор Клийви, миледи. Но здешний народ зовет меня просто Кли.

– И э-э… кто вы?

Не считая того, что он – горный дух, которого Петер заклинаниями вызвал из-под земли.

Старик улыбнулся; из-за состояния его зубов это производило скорее жуткое, нежели приятное впечатление.

– Я – имперская почта, миледи. Каждые десять дней объезжаю здешние места, начиная с Форкосиган-Сюрло. Вот уже восемнадцать лет. Уже появились дети тех детей, которые знают меня как Кли-почтовика.

– А я думала, что почту в этих местах развозят воздушным транспортом.

– Флайеров пока не хватает. Да и не станут они подлетать к каждому дому, а только к основным пунктам раздачи. Личные услуги теперь не в чести. – Он с отвращением сплюнул. – И если ничего не случится еще года два, истекут мои последние двадцать лет и, стало быть, буду считаться трехкратным ветераном – то есть человеком, отслужившим императору трижды двадцать. Из армии-то я вышел в отставку на дважды двадцать.

– Из какого подразделения, майор Клийви?

– Императорские рейнджеры. – Он сделал многозначительную паузу, и Корделия поспешила с уважением приподнять брови. – Я воевал, а не протирал штаны в штабах, потому и дослужился только до майора. Начал в четырнадцать в этих самых горах, водил за нос цетагандийцев вместе с генералом Петером и императором Эзаром. В школу после этого так и не вернулся. Закончил только армейские курсы. Со временем армия оставила меня позади.

– Похоже, не совсем, – сказала Корделия, оглядывая казавшуюся совершенно пустынной местность.

– Да уж…

Старик вздохнул и покосился через плечо на Грегора. Во взгляде его мелькнуло беспокойство.

– Граф Петер рассказал вам, что произошло вчера днем? – спросила Корделия.

– Угу. Я-то выехал с озера позавчера утром. Пропустил все самое интересное. Надо думать, новости догонят меня еще до полудня.

– Что-то… может нас нагнать?

– Поживем – увидим, – и несколько нерешительно добавил: – Нам придется переодеть вас, миледи. А то, знаете, надпись ФОРКОСИГАН Э. на вашем кармане не способствует конспирации.

Корделия посмотрела на свою черную рубашку от полевой формы Эйрела – и была вынуждена признать, что почтальон прав.

– Ливрея милорда тоже бросается в глаза, – добавил Кли, глядя на сержанта. – Но если его переодеть – вполне сойдет за горца. Вскоре я посмотрю, что можно будет сделать.

Корделия сгорбилась. Опять заболел живот, моля об отдыхе. Убежище. Но чего оно будет стоить тем, кто ей его предоставит?

– Вам грозит опасность из-за того, что вы нам помогаете? Кустистые седые брови старика поползли вверх.

– Возможно. – Его тон исключал любые дальнейшие разговоры на эту тему.

«Надо срочно вернуть себе способность мыслить, чтобы служить окружающим поддержкой, а не обузой».

– Эти ваши гам-листья… они действуют как кофе?

– О, лучше, чем кофе, миледи.

– А мне можно попробовать? «А вдруг это слишком наглая просьба». Кли насмешливо посмотрел на нее.

– Гам-листья – это утеха для всяких деревенщин, миледи. Хорошенькая столичная аристократка скорее умрет, чем станет пачкать ими свои белые зубки.

– Во-первых, я не хорошенькая, а во-вторых – далеко не аристократка. И сейчас ради чашки кофе я готова на преступление. Так что, если вы не возражаете, я попробую.

Он бросил поводья, порылся в кармане линялого мундира, достал кисет и, отломив кусочек плитки, протянул его Корделии.

Она с минуту поколебалась, разглядывая малоаппетитное угощение, на грязной ладони. «Воспрещается употреблять в пищу органику, не проверенную в лаборатории». Она аккуратно собрала губами листья.

Гам-листья прессовали в брикет с помощью кленового сиропа, но после того, как слюна унесла первую сахарную сладость, вкус оказался приятно горьковатым и бодрящим. Она села прямее. Кли посмотрел на нее с интересом.

– Так кто же вы тогда, если не аристократка?

– Я была астрокартографом. Потом капитаном астроэкспедиции. Потом солдатом, потом военнопленной, потом беглянкой. Потом я была женой, а еще потом – матерью. Не знаю, кем я стану дальше, – честно ответила она, пережевывая гам-листья. «Только бы не вдовой».

– Матерью? Я слышал, что вы были беременны, но… Разве ваш ребенок не погиб из-за солтоксина? Он непонимающе посмотрел на ее талию.

– Пока нет. У него еще есть шанс выжить. Так несправедливо, что уже сейчас против него восстал чуть не весь Барраяр… Он родился преждевременно. При помощи хирургической операции. – (Корделия решила не вдаваться в подробности.) – Сейчас мой сын в имперском госпитале, в Форбарр-Султане. А Форбарр-Султан, насколько мне известно, только что захватили мятежники Фордариана…