Барраяр. Книги 1-17

Корделия сделала глоток супа, прокатившегося по пищеводу жидким свинцом, отложила ложку и принялась ждать. В тишине дома она могла расслышать голос Эйрела и искаженные электроникой незнакомые голоса отвечавших, слишком приглушенные расстоянием, чтобы можно было разобрать слова. Прошла, казалось, целая вечность — хотя на самом деле и суп не успел остыть, — как вернулся Эйрел, мрачнее тучи.

— Он поехал туда? — спросила Корделия. — В госпиталь?

— Да. Он был там и ушел. Все в порядке. — Тяжелая челюсть Эйрела была напряжена.

— То есть с ребенком все в порядке?

— Да. Ему запретили войти, он какое-то время спорил, потом ушел. И ничего худшего. — Он принялся мрачно прихлебывать суп.

Граф вернулся пару часов спустя. Корделия услышала тихий вой лимузина, проехавшего по подъездной дорожке и вокруг северного крыла дома. Тишина, затем хлопнута открывшаяся и вновь закрывшаяся дверца, и машина поехала дальше в гараж, выстроенный за гребнем холма рядом с конюшнями. Корделия с мужем сидели сейчас в гостиной, в передней части дома. Эйрел пролистывал на ручном считывателе какой-то правительственный доклад, но при звуке закрывающейся кабины поставил устройство на «паузу». Они оба в ожидании вслушались в звук твердых шагов по дорожке вокруг дома и ступеням крыльца. Эйрел плотно стиснул губы в предчувствии неприятного разговора, взгляд у него был мрачным. Корделия сжалась в кресле и собрала всю свою решимость.

Граф Петр ворвался в комнату и застыл посреди. Он был официально одет в свой старинный мундир с генеральскими нашивками, — Вот вы где! — Оруженосец, следовавший за графом по пятам, беспокойно покосился на Эйрела с Корделией и ретировался прежде, чем граф разрешил ему идти. Петр этого даже не заметил.

Сперва он обрушился на сына. — Ты! Посмел опозорить меня прилюдно! Заманить в ловушку.

— Боюсь, вы сами опозорились, сэр. Если бы вы не пошли этим путем, то не попали бы и в западню.

Тесно сжатые челюсти графа напряглись, перемалывая сказанное; морщины на его лице сделались глубже. Гнев и смущение боролись в нем с самоуверенностью. Смущение — удел тех, кто поступил неправильно. Он сомневается, поняла Корделия. Ниточка надежды. «Не потерять бы эту ниточку — только она одна может вывести нас из лабиринта».

Самоуверенность взяла верх. — Я и не должен был заниматься этим, — огрызнулся Петр. — Это дело женщины, охранять генофонд.

— Было делом женщины во времена Изоляции, — ровным голосом поправил Эйрел. — Когда единственной реакцией на мутацию было детоубийство. Теперь у нас есть другие средства.

— Как странно, должно быть, чувствовали себя беременные женщины, не зная, завершится все жизнью или смертью, — проговорила Корделия. Она отпила лишь глоток из этой чаши, и его ей хватило на всю жизнь, но барраярки опустошали ее до дна раз за разом… удивительно не то, что в культуре их потомков царит хаос, а то, что она не безумна вконец.

— Ты подводишь нас всех тем, что не можешь ее контролировать, — заявил Петр. — Как ты намереваешься править планетой, если не можешь навести порядок в собственном доме?

Уголок рта Эйрела чуть дрогнул в улыбке. — О да, контролировать ее трудно. Она сбегала от меня дважды. И то, что она вернулась по доброй воле, до сих пор изумляет меня.

— Вспомни о своем долге. Передо мной как перед графом, если не как перед отцом. Ты присягал мне как сюзерену. А теперь предпочитаешь повиноваться этой инопланетнице, нежели мне?

— Да — Эйрел взглянул ему прямо в глаза. Голос его упал до шепота. — Это должный порядок вещей. — Петр передернулся. Эйрел сухо добавил: — И не пытайтесь перевести разговор с детоубийства на послушание, сэр, это вам не поможет. Вы сами меня учили, как отсекать ложные доводы.

— В прежние времена ты бы не вел себя с подобной наглостью.

— Да, нынче у нас все по-особому. Как графский наследник, я вложил свои руки в ваши, но как Регенту — вы присягали мне. Патовая ситуация. В старые добрые времена такой мертвый узел разрешали бы с помощью маленькой удобной войны. — Он усмехнулся, или оскалился, в ответ. У Корделии ум за разум заходил. «Спешите видеть, только один день. Непреодолимая Сила встречает Несокрушимое Препятствие. Пять марок за билет».

Дверь из коридора приоткрылась, и в нее заглянул нервничающий лейтенант Куделка. — Сэр? Извините, что прерываю. У меня проблемы с комм-пультом. Он снова не в порядке.

— Какие проблемы, лейтенант? — спросил Форкосиган, отвлекаясь с явным усилием. — Помехи?

— Просто не работает.

— Пару часов назад он был в полном порядке. Проверь питание.

— Уже сделано, сэр.

— Вызови техника.

— Без комм-пульта не могу.

— Ах, да. Тогда прикажи начальнику охраны вскрыть пульт — может, поломка окажется очевидной. Затем вызови техника по его открытому комм-каналу.

— Слушаюсь, сэр. — Куделка кинул опасливый взгляд на троих человек, замерших на месте в ожидании его ухода, и ретировался.

Граф разговор не закончил. — Клянусь, я отрекусь от него. От этого существа в госпитале. Полностью лишу его наследства.