Барселона: история города

Другие архитекторы выбрали иные направления. Когда Хосеп Фонтсере проектировал барселонское водохранилище (1874–1880), огромный резервуар воды на мощных прямоугольных кирпичных контрфорсах, соединенных диафрагмальными арками, он отдал дань простой и величественной призматической архитектуре цистерианских построек. Еще несколько светских зданий XIX века внушают такой же благоговейный трепет, как этот резервуар (в 1988 году тщательно переделанный в место для выставок архитекторами Игнасио Парисио, Луисом Клотетом и Жоаном Сабатером). А вот Жоан Марторель-и-Монтельс (1833–1906) был откровенно привержен готике как единственной, на его взгляд, священной форме строительства в Барселоне. Результатом явились перегруженные украшениями, дешево выглядящие постройки, подобные колледжу немецких братьев-маристов (1882–1885) на углу Пассейч де Сант-Жоан и Каррер Валенсия.

Барселонский университет, 1872 г.

Но Рожент остался верен стилю романеск. Он приобрел репутацию каталонского Виолле-ле-Дюка благодаря реставрации — причудливой, а часто навязчивой — старых церквей в «колыбели Каталонии». Самой знаменитой или, скажем так, известной из его работ была реставрация монастыря Санта-Мария де Риполь. Он говорил, что верит в «патриотическую реконструкцию». От этой фразы кровь стынет в жилах у современного архитектора-реставратора, но она — вполне в духе Возрождения. Вся каталонская культура должна была обрести новую жизнь. Памятники стиля романеск и готики так же нуждались в возрождении, изучении и использовании, как и сам каталанский язык. Практика, призванная пробудить память людей, называлась «экскурсионизмом».

Экскурсионизм — не просто туризм. Туризма в сколько-нибудь организованной форме тогда в Испании не существовало. Экскурсионизм предполагал не просто путешествия, но путешествия с определенной целью. Их совершали, чтобы открыть для себя собственную страну и научиться ее ценить. Это увлечение сводило вместе поэтов, ботаников, архитекторов, антикваров, геологов. Они совершали поездки изучающие, удовлетворяющие научное любопытство к растительному миру, климату, горным породам, экологии, а также позволяющие эстетически оценить старинные здания, народное искусство, фрески, изделия ремесленников. В них отправлялись не для того, чтобы достичь одной или двух намеченных целей. По пути обращали внимание на все, и наградой за наблюдательность становились не только и не столько знания, а скорее, род исторического экстаза, экстатические размышления об утраченном культурном прошлом. В любых развалинах виделась гробница, и самой священной из них был Риполь. Вот что написал молодой художник Сантьяго Русиньоль, посетивший в составе маленькой группы архитектора и историка по имени Пеллисер долину реки Тер летом 1880 года. Смысл с трудом пробивается сквозь лес восклицательных знаков:

Экскурсионисты рисуют знак-указатель, 1900 г.

Риполь!!! Какой сладостный восторг и какие величественные воспоминания возникают в нас, когда мы слышим в горах эхо твоего славного имени!! Как бьется сердце истинного каталонца! О! Наконец-то мы рядом с тобой, сокровище Средних веков! Скоро мы окажем-ся в твоем смиренном монастыре! Мы пришли вдохнуть тот самый воздух, который вдыхали до нас сотни и сотни бенедиктинцев. Мы пришли отдохнуть на тех самых каменных скамьях, на которых отдыхали крестоносцы и тамплиеры на обратном пуги из Святой Земли. Мы вступаем в неизведанную страну, о которой мечтали тысячу раз. Мы теперь уже не идем — летим. Сладостные потоки омывают наши лица, и мы захлебываемся ими. Больше нет склонов, осыпей, утесов. Для нас больше не существует опасности… я дошел до монастыря, я вхожу в церковь, бросаюсь к алтарю и… кругом — руины!