Барселона: история города

Далее сохранившиеся стены ведут нас на Каррер де ла Палья и поворачивают налево, на Каррер дель Бани Ну. Она, в свою очередь, переходит в Каррер д'Авиньо и ведет к порту. На углу Каррер Ампль поверните налево; еще раз налево на Каррер дель Осталь д' Эн Соль; потом направо — на Каррер Анжель Байшерас; и снова налево — на Каррер дель Сотс-Тинент Наварро, которая идет параллельно Виа Лаэтана и переходит в Каррер Тапинериа на пересечении ее с Каррер Жауме I. И, наконец, поверните налево на Авингуда де Катедраль — вот и конец маршрута. Наварро и Тапинериа, противоположные друг другу и более или менее параллельные Бани Ну и Авиньо образуют две длинные стороны. Над римской кладкой здесь — средневековая. Но грубые фрагменты старой стены вылезают в самых неожиданных местах: например, в фундаменте музея Маре или в магазине тканей.

Таков он был, этот ничем не выдающийся город, крошечный по сравнению с Тарраконом и даже с Эмпорионом, хотя, возможно, с более разнообразным населением. Предки тех людей, которые в Средние века создадут большую еврейскую общину, начали стекаться сюда во II веке, спустя некоторое время после того, как Тит в 70 году разрушил Иерусалимский храм. Барселонское гетто, Эль Каль, образовалось в конце II века. И слово «Монтжуик» появляется в названиях улиц Готического квартала, таких как Каррер Монтжуик дель Бисбе или Каррер Монтжуик дель Карме, должно быть, в память еврейского кладбища, отделенного от христианского. Первую синагогу здесь, вероятно, построили к концу II века. Хотя это могло случиться и раньше, если буквально понимать слова святого Иоанна Златоуста о том, как апостол Павел посетил Испанию и встретился с жившими там евреями.

Римский мозаичный пол: Три гpaцuu. Из раскопок под Пассейч дель Кредит

В маленьком городке было весьма подвижное и активное население, говорившее на нескольких языках, но ни одна из претензий на величие Барселоны римского периода, высказанная позже каталонскими писателями, не имела под собой никакой почвы. Не успел городок вырасти до приличных размеров, как его коснулся общий упадок империи. Прежде всего это сказалось на религии. Риму всегда приходилось с огромными трудностями навязывать свой пантеон богов и свои обряды завоеванным ими иберийским племенам. Римляне возводили храмы и устанавливали статуи, но, как указывал историк С. Дж. Кей, «боги, подобные Геркулесу, Марсу и Юпитеру, очень скоро уподоблялись своим местным собратьям, "сливались" с ними, и местные верования под римской маской сохранялись». Культ римского императора, каким бы административно полезным он ни был, не удовлетворял потребности народа в тайне и откровении, лежащей в основе любого религиозного порыва. Это подавляемое желание удовлетворила величайшая и быстрее всех окрепшая таинственная восточная религия, которая начала распространяться в Испании к концу 11 века, — христианство, с его странными, но бесконечно привлекательными обещаниями вечного блаженства в обществе самого Бога, который к тому же еще совсем недавно, в эпоху Августа, ходил по земле вместе с простыми смертными.

Бартоломе Ордоньес. Мученичество святой Евлалии. XVI век

Христианство соперничало с официальной религией римского государства почти двести лет, и последняя волна преследований христиан римским императором Диоклетианом, нахлынувшая около 300 года, дала Барселоне святую покровительницу и Официальную мученицу — святую девственницу Евлалию, которую пытали по приказу римского прокуратора огнем, раскаленными щипцами, крючьями и в конце концов распяли.