Барселона: история города

Дом Сервельо-Гуидиче (номер 25, теперь галерея Маэт) был построен каталонцами и приобретен в XVIII веке семьей Гуидиче, купцами из Генуи. В нем самая красивая лестница, со сводом, поддерживаемым готическими каменными колоннами XV века, такими тонкими и стройными, что можно подумать, будто они железные. Дворец маркизов Льо (номер 12, ныне музей тканей и одежды) имеет почти сохранившийся дворик XIV века, чей свод очень гармонирует с массивными плоскими плитами, из которых сложены стены. Возможно, самые старые архитектурные фрагменты на Каррер Монкада — в Палау Беренгер д’Агилар (номер 15, теперь, вместе с примыкающим дворцом барона де Кастел-лет, — музей Пикассо). Некоторые архитектурные детали дворца относятся к концу XIII века, и весьма вероятно, что перестроил его в XV веке Марк Сафонт, автор оригинального готического фасада Палау де Женералитат.

Именно рост торговли формировал политическую структуру Барселоны в ХШ и XIV веках. Существовали Usatges. Но как они применялись в высоких политических сферах? Этим занималось смешанное, протодемократическое правительство, которое вполне отвечало нуждам средневековой Барселоны. Его существованию Барселона тоже отчасти обязана Жауме I.

III

Граф-король Барселоны не являлся абсолютным монархом Каталонии и Арагона. Жители государства, в котором ревниво оберегались гражданские свободы, не допустили бы этого. К тому же имелась и финансовая сила, которая готова была защитить их от абсолютизма. «Какой еще народ в мире, — спрашивал последний граф-король Марти I Ара-

гонский Гуманный) в 1406 году, обращаясь к каталонскому правительству, Corts, — обладает столькими свободами и привилегиями, как вы; и какой еще народ отличается такой щедростью?» Каталонцам этот вопрос должен был показаться риторическим. Другого такого народа не могло быть. Чувство собственной исключительности отсылало каталонцев к идеалу римской Республики, в которой глава государства был лишь primus inter pares, первым среди равных. Граф-король правил по контракту, а не по божественному праву. Такой взгляд на вещи кристаллизовался в знаменитой и уникальной каталонско-арагонской клятве верности монарху: «Мы, кто так же хорош, как ты, клянемся тебе, который не лучше нас, считать тебя нашим королем и сюзереном при условии, что ты будешь соблюдать наши свободы и законы, — а если нет — тогда нет». Каталонцы всегда трепетно относились к средневековому протесту против королевского абсолютизма. В 1850-х годах, когда строился неоклассический фасад Ажунтамент, в нише вместо статуи Геркулеса установили статую купца XV века по имени Жоан Фивельер, главным образом потому, что, будучи conseller, членом совета, он заставил свиту первого кастильского короля Каталонии и Арагона заплатить городу пошлину на соленую рыбу, которую ели королевские придворные.

Эти «свободы и законы» определялись законодательным советом, называемым Corts Catalanes, каталонскими кортесами, в которых были представлены три слоя олигархической власти в стране: знать, высшее духовенство и верхние слои купечества, известные как boni hominess, «добрые люди». Кортесы были учреждены в 1283 году. Сначала они собирались раз в год, но после 1301 года их сессии стали менее частыми и проводились каждые три года. Кортесы принимали законы, но испрашивали одобрения короля на каждый из них. Если же король хотел получить из государственной казны специальную субсидию, например во время войны, то ее прежде должны были одобрить кортесы. Так что определенным весом обладала каждая из сторон. Однако функция кортесов в основном сводилась к советам и соглашательству. Они не могли принудить короля сделать что-либо против его воли, но могли уговорить. В промежутках между заседаниями кортесы представлял совет из двенадцати человек, известный как Генеральная депутация или Женералитат: по три депутата от каждого сословия, плюс три oidors — аудитора.

Консельеры принимают экземпляр Usalges в присутствии королевы Марии, жены Альфонсо Великодушного.

Миниатюра Берната Мартореля