Барселона. Проклятая земля

– Ты ведь знаешь, Элизия мне как дочь, а гостиница без нее не гостиница. Тебе сейчас приспичило, но ты принесешь ей только горе! Если бы Ламбер был жив…

– Оставь старика в покое. Элизия юна и прекрасна, она заслуживает свободы. Она будет хорошей супругой и хорошей матерью.

Отерио нахмурил брови. С самого своего появления Гали тратил все свое время на выпивку, игру и женщин. Старик знал, что он не любит Элизию, просто ценит девушку по достоинству. Он собирается ею воспользоваться. Эта уверенность жгла ему сердце, но сейчас Отерио находился на распутье. Ему требовалось вернуть проигранное. Будь Ламбер жив, старик никогда бы не осмелился выполнить требование Гали. Даже падение с лестницы приключилось с Ламбером как нельзя кстати для этого парня.

– Знаменитая гостиница на реке Од существует на памяти четырех поколений, а теперь ты, Отерио, станешь позорным виновником ее закрытия, – холодно бросил Гали.

Это был удар ниже пояса, игроки вокруг бочки зашевелились, но никто не произнес ни слова. Отерио смотрел на серебряные монеты. Он знал, что назавтра не сможет расплатиться ни за мясо для стола, ни за фураж для лошадей. Постоялый двор окажется на грани разорения, а свидетели этой ночи, беспутные дружки Гали, позаботятся о том, чтобы опозорить на весь Каркассон доброе имя его владельца. Такого унижения Отерио не мог допустить. Он попал в ловушку.

– Она ничего не должна знать, вот единственное, о чем я прошу, – произнес Отерио с безутешным вздохом.

– Мне по нраву девчонки веселые, беспечные. Рабыня мне не нужна. Она пойдет со мной по собственной воле, будет знать то, что расскажу ей я, и думать о том, чего хочу я. А мне желательно как можно скорее отправиться в Нарбонну, чтобы присоединиться к отряду нового епископа Барселонского. – Гали скорчил шутовскую гримасу. – Элизия будет сопровождать меня как супруга, с твоего благословения.

– Хорошо, Гали, Элизия твоя, – тоскливо признал Отерио, сжимая кулаки в бессильной ярости. – И если ты не будешь о ней заботиться, гореть тебе в аду.

Два дня спустя Элизия смотрела на пустые столы, освещенные мутной дымкой очередного пасмурного утра. Постояльцы не замедлят спуститься в таверну, в кухне уже полыхал веселый огонь. Ее дедушка Ламбер очень ценил эти мгновения спокойствия. Элизии до сих пор все напоминало о Ламбере: она плакала, принимая соболезнования от соседей и проезжающих через Каркассон купцов. Все гости любили эту девушку, которая много лет пела, смеялась и танцевала, скрашивая их долгие вечера.

Вскоре появился Отерио, и они вдвоем сели за отдельный стол. Прошлым вечером Гали предложил Элизии стать его женой, и, к удивлению девушки, хозяин не возражал. Он объявил, что старый Ламбер проработал шестьдесят лет без единого дня отдыха, так что его единственная внучка заслуживает свободы и хорошего мужа. Гали, свежевымытый, в новой рубашке хорошего сукна, несколько часов рассказывал девушке о возможностях, которые появятся в их новой совместной жизни, и Элизия постепенно заразилась его восторженностью. Постоялый двор был ее миром, но для нее, как и для любого из сервов, свобода оставалась самым желанным чаяньем. Дедушки не стало, здесь ее больше ничего не держало, здесь, как бы дела ни сложились, ее мужем стал бы кто-нибудь из слуг.

– Ты уверена, что этого хочешь, Элизия? – спросил Отерио напрямик. В глазах его было отчаяние. – И я сейчас имею в виду не путешествие в Барселону.

Элизия удивилась. Накануне, в присутствии Гали, старик выглядел всем довольным. Но сегодня что-то в его взгляде настораживало девушку. Казалось, Отерио за нее боится.

– Я выхожу за него замуж, и ты дал свое согласие.

– Элизия, ты мне не ответила. Твоя семья из поколения в поколение служила моей, а тебе самой требовалось мое дозволение даже на покупку нового платья. Ламбер просил меня лишь об одном: чтобы я никому тебя не отдавал насильно. Ты хочешь выйти за Гали?

– Он, несмотря ни на что, хороший человек, – резко ответила Элизия. – Вот что вы сказали мне вчера. – Она опустила глаза. Ей самой не хватало убежденности, она была юна и напугана, и все-таки Гали обещал ей заботу и хорошую жизнь. – Я буду по всем по вам скучать, Отерио.

Хозяин гостиницы тоже отвел взгляд, удрученный ее ответом. Если бы Элизия отказалась, он нашел бы способ исправить свою ошибку, но она уже попала в плен к пронырливому Гали.

– Я даю тебе свое благословение, дочка, – обессиленно прошептал он.

Элизия была девушка стройная, миловидная, с темными волосами; обычно она покрывала голову платком, чтобы волосы не пропитывались жирными испарениями кухни. Но что в ней завораживало больше всех остальных красот – так это глаза: большие, медового цвета, с длинными ресницами, излучающие живительное тепло. К тому же Элизия отличалась бойкостью и веселым нравом. Десятки юношей Каркассона, устроенные в жизни куда лучше, чем Гали, охотно принялись бы за ней ухаживать, но было уже поздно.

– Нам всем будет тебя не хватать, а постояльцы станут жаловаться, – добавил Отерио.

– Адовира знает наши рецепты, и рука у нее легкая.