Барышня ищет работу (СИ)

— На собрание! Встречаются необыкновенно умные люди, обсуждают всякие статьи и книги, меня пригласили, а мне одной страшно! Я же там почти никого не знаю, кроме Пети, а с тобой хорошо! Оля, пойдёмте с нами тоже? Вот увидите, там должно быть интересно! Петя сказал, что умным девушкам там всегда рады, и есть, что послушать!

Так-так, что это за собрания, где будут рады умным девушкам?

— И что за книги там обсуждают? — уточнить хоть что-нибудь?

— Ну как, об этом, конечно, громко не говорят, — Лидочка заправила за ухо выпавшую из причёски светлую прядку, оглянулась воровато и продолжила. — Это о том, как устроена наша жизнь, и как сделать её лучше. Чтобы было по справедливости — всем, кто достоин, а не только тем, кто родился в княжеских семьях! Я долго просила Петю, чтобы он взял меня с собой, но он не соглашался, говорил, что я ничего не пойму, а почему я не пойму? А втроём со студентками-магами мне и вовсе будет хорошо!

— Кто это — Петя? — понятно, что молодой человек, но может быть, Лидочка расскажет побольше?

— Мой знакомец, он служит письмоводителем в конторе. Мы познакомились на общественном балу зимой, и разговорились, и оказалось, у нас так много общего!

— Так может быть, наоборот, нам с Марьяной не стоит с вами идти? Вам ведь, наверное, хочется поговорить с Петей без лишних ушей? — ну, мне бы точно хотелось.

— Вот пойдём оттуда, пойдёт он провожать меня — там и поговорим, — улыбнулась Лидочка, как кошка.

Хочет к себе его потом зазвать, не иначе. А соседка — как прикрытие?

— Оля, пойдёмте, — подключилась и Марьяна. — Это всё ужасно интересно, правда?

Мне всё сказанное интересным совсем не казалось, да и учебник манил, надо бы почитать к завтрашнему семинару. Но я смотрела на Марьяну и видела — пойдёт. А надежды на то, что эта Лидочка потом хотя бы доведёт Марьяну до дома — не было никакой.

— Марьяна, вы точно желаете пойти? — уточнила я строго, самым учительским тоном.

— Конечно, хочу! Пойдёмте, а? — и посмотрела на меня взглядом умоляющего котика.

Ладно, была — не была. Если не понравится — сбежим тенями.

25. Мы идем на собрание

25. Мы идём на собрание

Письмоводитель Петя звался Петром Яковлевичем, сообщил, что служит в «Товариществе братьев Мокроусовых», московское представительство известного угледобывающего синдиката. Правда, один ботинок у него чутка просил каши, и на перчатке я приметила дырку, ну да с кем не бывает, наверное? Марьяна тоже оглядела Лидочкиного кавалера цепким взглядом купеческой дочери, и, я думаю, не упустила ничего. Мимолётно поджала губы. Не удивлюсь, если потом выскажется. Ладно, обсудим.

Пока же довольная Лидочка рекомендовала нас с Марьяной, как приезжих студенток, пыталась дать Пете свёрток — «там пирожки, покушайте, милый друг», Петя пытался отнекиваться, правда, свёрток-то за пазуху припрятал. И мы двинулись куда-то, где собирался тот самый кружок, обсуждающий какие-то книги.

Червячок сомнения поселился внутри у меня и подгрызал — потому что ну какие там книги можно обсуждать в кружке? Явно же те самые. Ладно, если что — сбегу и Марьяну вытащу. Про Лидочку подумаю. Петя пусть сам спасается.

Дом снова оказался деревянным и двухэтажным. На расспросы Петя не смог ответить — ни кому тот дом принадлежит, ни кого именно они там встретят. Он лично навещает там Гришку Андрюшина, Григория Ильича, тот земляк его и давний знакомец, студент университета, юридического факультета, и очень разносторонних интересов человек — интересуется тем, как государство наше устроено, и как сделать, чтобы было устроено лучше. И друзья по университету у него такие же.

Что ж, пойдём и посмотрим, кто таков этот Гришка Андрюшин. Проживал он в отдельном флигеле, похожем на тот, где уже два с лишком месяца живу я. Дверь оказалась открыта, мы вошли в небольшие сени, стряхнули с обуви снег и грязь, и прямо так прошли внутрь, откуда доносились голоса.

В большой комнате центральное место занимал стол, над ним висела лампа — ага, а лампа-то вроде керосиновой, ни разу не магическая! Я видела такие в Сибирске, в домах, где не было магов, и куда ходила с визитами Софья Людвиговна. Стол выглядел не слишком чистым, на нём громоздились книги, скатерти не предполагалось, зато на расстеленной газете нарезанный хлеб, солёные огурцы и квашеная капуста в тарелках, баранки, пирожки какие-то. Вокруг стола стулья, у стены шкаф с книгами. И бок большой печи в стене — наверное, сделано так, чтоб греть и эту комнату, и соседнюю. Впрочем, сейчас печь была холодна — видимо, не топили. И люди в комнате не снимали верхней одежды — разве что распахивали, или если и снимали, то складывали тут же на спинку стула. Я, если честно, побоялась даже сумку свою из рук выпустить — мало ли? Повесила на локоть, так не потеряется. Марьяна, глядя на меня, сделала так же.

Печь не топится, но распахнута форточка на улицу — потому что накурили, гады такие, хоть топор вешай.