Барышня. Нельзя касаться

Я рассказывал об аварии, отвечая на ее вопрос о том, что случилось и как, а сам рассматривал Катю. Длинная юбка в складочку полностью скрывала ноги, футболка с закрытыми плечами, тонкая золотая цепочка, уходящая под нее… Никаких других украшений — ни колец, ни сережек, ни браслетов там — ничего такого, что могло бы привлечь взгляд. Юбка голубая, футболка белая — ни единого яркого пятнышка… Разве что волосы. Глупая-глупая Катя! Не получается у тебя быть незаметной! И не получится никогда! Ну, невозможно это совершенно! Странно, что до сих пор не нашлось никого, кто бы понял, насколько ты красива, кто бы захотел спасти барышню из лап злых монстров прошлого! Но, с другой стороны, и замечательно, что никого не нашлось… до меня!

Рыжие волосы, хотя… не рыжие они совершенно! И слова такого нет, не придумано, чтобы их цвет описать! Пышной волной легко перекинуты на одно плечо — судя по всему, Катя всегда так ходит. На лице — ни грамма косметики, ни туши там, ни помады. Веснушки на носу… Точно! В первую встречу нашу, там, в ее квартире, я как-то их не разглядел, что очень странно… Светлая кожа, глаза зеленые, брови — обычные, не нарисованные, не выгнутые дугой на пол-лба, а самые простые, человеческие брови, одна из которых почему-то упрямо поднимается домиком, делая удивленным ее лицо…

Чему удивляется?

— Ну…и дальше что? — вдруг говорит она, и я понимаю, что настолько увлекся разглядыванием, что нить рассказа потерял и молчу, прервавшись, скорее всего, на полуслове. Идиот! Так, о чем там? В голове было совершенно, стерильно пусто…

— Ка-атя, — я постарался произнести ее имя с таким ужасом, на какой только был способен. — Катя, у меня походу последствия удара головой… Вообще не помню, о чем говорил! Совершенно! Кошмар какой-то…

Ее бровки сошлись к переносице, выдавая беспокойство своей хозяйки за меня, обманщика. На секунду стало стыдно. Но только на секунду — я ж во благо! Если правду скажу, что засмотрелся на нее, залюбовался ею, сбежит же!

— Ну, про аварию ты рассказал. Про то, что Гриши в Краснодаре нет тоже. И где он, как думаешь? — робкий взгляд скользил по моему лицу, по плечам, по рукам, только иногда, как бы украдкой, ненадолго поднимался к моим глазам. А я вспоминал, как в первые две наши встречи, она смотрела практически все время в пол и не смела поднять глаз! Самодовольно подумалось вдруг, что я — просто молодец, что правильно все делаю, что прогресс на лицо! Но тут же обожгло пониманием — одно мое неверное движение, неосторожное слово и… будет еще хуже, чем было! Психологу бы ее показать… Или даже лучше психотерапевту! Но ведь не пойдет! откажется, скорее всего! Стало страшно — как понять, что делать и что говорить ей? Я ж в этих всех тонких психологических делах абсолютно ничего не понимаю!

И вот ведь беда — когда не задумывался об этом, когда действовал, подчиняясь интуиции, получалось нормально, а теперь вдруг оказался в ступоре! Та-ак, спокойно! Выбрасываем из головы все лишние мысли и просто наслаждаемся процессом — кайфуем от разговора! Вот же она — рядом! Как ты, мой дорогой, и хотел! И это тебе не одна из девиц, которыми ты довольствовался в последние годы — пальцем помани, сами на шее повиснут! Это женщина, за которую побороться придется! Впрочем, тем и интереснее, тем желаннее будет награда…

— Есть у меня пара мыслишек… Сейчас расскажу. Слу-ушай, ты ж в отпуске сейчас, правильно? — мысль, пришедшая в голову, была ещё более гениальной, чем всё, что я придумал до этого! Она кивнула, и я продолжил. — У меня в агентстве рук не хватает! Я сам завтра хоть ползком, хоть… как угодно, пойду туда! Девчонку-администратора нашего пришлось в Краснодаре оставить — следить за домом Александра Мерцалова. Может быть, поработаешь у меня хоть пару дней, а? Зарплата у нас хорошая. И в поисках Гриши поможешь!

Мысленно добавил: "Работы у тебя, правда, будет выше крыши, но, с другой стороны, поближе ко мне… Блин, да это же будет просто здорово!"

— Так что, Барышня, ты согласна?

24 глава. Катя

Если до этой его фразы мне было моментами страшно, а потом немного отпускало, то сейчас накатила волна самой настоящей паники! Не то, что руки, ноги задрожали от ужаса! И, не подумав, что немного приукрасить свои слова нужно, прикрыться, переформулировать то, что сказать хотела, я выдала так, как есть, впервые вслух назвав его по имени:

— Марк, я ж социопат! Мне с людьми нельзя! Я по телефону говорить не умею! И общаться не могу! Я новых людей, как огня, боюсь! Я в своем архиве первые полгода из отведенной мне каморки не выходила вообще!

— А потом? — снова сбил меня с толку он.

— Что "потом"?

— Полгода прошли, и что дальше случилось?