Барышня-попаданка 2

— Кроме того, что твоя невеста убежала с женской половины, и скоро её начнут искать, — сурово хмурит брови Анфиса. — Так, братец, выходи, Даше пора переодеваться в сарафан.

Володя послушно выходит, я переодеваюсь, Анфиса собирает все выбранные мной вещи в стопку, и мы отправляемся на женскую половину.

К счастью, обходится без эксцессов — прежде чем за нами приходит мать Анфисы нам удаётся спрятать вещи под кровать.

— Так, почему прохлаждаемся? А ну-ка за работу, вышивка не ждёт, — мать Анфисы выталкивает нас из спальни, и мы присоединяемся к сенным девушкам, вышивающим крестиком.

Мне выдают белое полотно, иголку, нитки, образец с аккуратно вышитыми яркими цветами, и я с ужасом берусь за работу. Берегитесь, цветочки, сейчас я так вас вышью, что мало не покажется!

10. Царский пир

— Слушай, предок Володи хоть и живёт в XVI веке, но он же не тупой, — Никита в очередной раз пытается отговорить меня от опасной затеи. — С чего ты взяла, что он позволит тебе пойти с нами на пир, пусть и в мужском наряде?

— Не переживай, я всё придумала, Михайло Орлов ничего не заподозрит, — заверяю я Никиту, и рассказываю ему о своём гениальном плане.

— Ты уверена? — с сомнением в голосе интересуется Володя. — А что если не получится?

— Ты же меня знаешь, отлично всё получится! — я целую жениха в щёку. — Ну всё, бегу собираться, не скучайте тут без меня!

Под встревоженным взглядом Володи и недовольным Никиты я убегаю на женскую половину, где с помощью Анфисы и Акулины переодеваюсь в мужской наряд, ушитый под меня за ночь Акулиной и Дуняшей.

— Какой красивый хлопчик, — хлопает в ладоши Акулина, когда я повязываю кушак и надеваю на голову парчёвую шапку с меховой опушкой. — И не скажешь, что переодетая девица!

— Ну всё, ни пуха, ни пера, расскажешь потом, как всё прошло, — прощается со мной Анфиса, и я тихонько выбираюсь из дома.

Ждать приходится недолго — не проходит и получаса топтания возле частокола дома Орловых, как на улицу выходят наряженные в шитые золотом кафтаны Михайло Орлов, Володя и Никита. Синий кафтан Володиного предка красиво оттеняет его глаза, Володя красуется в зелёном кафтане, а Никита в фиолетовом. Слуги выводят вслед за мужчинами коней в богатой сбруе, Михайло ловко запрыгивает на красивого гнедого коня, Володя следует его примеру, Никита с ужасом смотрит на предназначающуюся ему серую лошадь, и я понимаю, что сейчас самое время.

— Никита! Братец! — я кидаюсь под ноги лошади, недобрым взглядом изучающей Никиту. — Как долго я тебя искал!

— Мой меньшой брат! Где же ты был всё это время, мы с Дашенькой так за тебя переживали, — Никита бросается ко мне в объятья.

— Володя, расскажи мне, кто этот юноша, — Михайло Орлов удивлённо смотрит на шу «радостную встречу».

— Это младший брат Никиты, близнец моей невесты Дашеньки, его зовут Д-д… Дар, — немного запнувшись, отвечает Володя.

— Дар? Никогда не слыхивал о таком христианском имени, — Орлов недовольно хмурится. — Если у Никиты помимо сестры есть ещё и брат, почему я впервые об этом узнаю?

— Понимаете, батюшка, я так был рад воссоединению с семьёй, что совсем забыл вам об этом рассказать, — Володя поудобнее устраивается на своём коне, тоже гнедом, как и у его «батюшки». — Во время пути мы случайно разошлись, и думали, что совсем его потеряли, но, к счастью, он нас нашёл! Здравствуй, Дар, рад тебя видеть!

Я радостно здороваюсь с Володей, он представляет меня своему «батюшке», и предлагает взять меня с собой на царский пир.

— На царский пир? Не уверен, что стоит, — Орлов с сомнением в глазах рассматривает меня с высоты своего коня. — Он же ещё совсем ребёнок, какие ему царские пиры!

— Не переживайте, Дару, так же, как и Дашеньке, семнадцать лет, самый возраст для пиров, — заверяет Михайло Володя. — Велите привести ему коня, и поедем в царские палаты все вместе!

— Хорошо, приведите коня младшему брату Никиты, — после некоторого раздумья приказывает слугам Орлов.

Мне приводят симпатичного вороного коня и помогают на него забраться. Никита к тому времени тоже умудряется залезть на свою серую лошадку, и мы отправляемся на пир к Ивану Грозному.

Дорога в царский кремль оказывается весёлой и оживлённой — нам встречаются царские гонцы, спешащие куда-то с грамотами, отряды суровых опричников с привязанными к сёдлам мётлами, едущие на возах купцы с товарами, толпы скоморохов с гудками, волынками, балалайками, а одни даже с живым медведем. Я чуть шею не сворачиваю, постоянно оглядываясь на разгуливающее по Москве хищное животное, и Никита строго грозит мне пальцем — я не должна ничем привлекать к себе внимание.

— О, храм Василия Блаженного, — говорю я, когда мы въезжаем на Красную площадь.

— Какого такого Василия? Это собор Покрова Пресвятой Богородицы, — поправляет меня Михайло Орлов.

И я прикусываю язык — действительно, как храм может носить имя Василия Блаженного, если тот ещё жив!