Барышня-попаданка 2

— Точно, Дашенька же дома голодная сидит, — подкалывает меня потусивший с опричниками и вернувшийся в нашу компанию Никита. — Ей непременно нужно угоститься сладеньким!

Взобраться на коня оказывается той ещё задачкой — если бы не помощь Володи, я бы точно домой не уехала. Сердобольный Володя помогает и Никите — Никита тоже неплохо покутил, и не смог бы взобраться на свою серую лошадку.

По пути домой мы разделяемся — Никита едет смотреть пожалованный нам Иваном Грозным дом, а мы с Володей и его предком отправляемся домой.

— Как ты хорошо с Басмановым спелся, — говорит мне по дороге Михайло Орлов. — Может оно и к добру — Фёдор у государя на хорошем счету.

— Он ещё в гости меня пригласил, — мне приходит в голову, как без лишних подозрений превратиться из Дара в Дашеньку. — Сейчас доеду до дома, коня поставлю, и за мной заедут.

— Вот как? И даже с сестрицей не увидишься? — удивлённо приподнимает брови Орлов.

— Увижусь по-быстренькому, подарочки передам, и уеду, — отвечаю я, — такие приглашения на дороге не валяются!

За ужином Дашенька хвалится Анфисе и её матушке привезёнными ей в подарок с царского пира сладостями, и у старшей Орловой не возникает подозрений о том, что Дашенька весь день была вне дома. После завтрака Анфиса сказала матушке, что я приболела, из комнаты выйти не могу и к вышивальщицам не присоединюсь, так что весь день я «болела».

— Хорош твой брат, даже не показался, — сетует Ольга Орлова. — Что за человек такой, где его уважение? Лишь бы по пирам да гостям ездить!

— Да, такие они, современные молодые люди, — тяжко вздыхаю я, уминая сахарного медвежонка. — Одни гулянки на уме!

Поспать мне почти не удаётся — Анфиса до самого утра выпытывает у меня подробности царского пира.

— Вот это да! — восторгается она, когда я описываю ей сахарный Кремль с царского стола. — Хотела бы я тоже побывать в царских палатах и всё это увидеть! И почему девушкам туда нельзя!

— Времена такие, — тяжко вздыхаю я, и отключаюсь.

Спать мне остаётся совсем ничего.

11. Новоселье

Утром приезжает болеющий с похмелья Никита — на серой лошадке и в солнцезащитных очках.

— Дом прекрасный, плюс, все слуги казнённого боярина в нём остались, так что можно хоть сейчас заселяться, — спешившись и зайдя в дом, рассказывает Никита. — Так что, дорогая сестрица, благодари Орловых за гостеприимство, и поехали.

— Как, уже уезжаете? — удивляется Анфиса. — Я думала, вы у нас подольше прогостите! Я так привыкла к Дашеньке!

— Ничего, Дашенька и Никита смогут приезжать к нам в гости, — успокаивает дочку Ольга Орлова. — Как-никак, Дашенька — невеста нашего Володи.

— Невеста? — недовольно приподнимает брови Орлов. — Мы же уговорились, что пока не найдём родных Дарьи и Никиты…

— Зачем нам искать их родных, когда государь Никиту и брата его меньшого своей любовью обласкал! — с жаром восклицает Ольга Орлова.

— А ещё Никита стал царским опричником, — вставляет свои пять копеек Анфиса. — Быть опричником — это же почётно?

— Нет, дочка, быть опричником — совсем непочётно, — отвечает Михайло Орлов. — В опричники кого только не берут — всё сплошь молодцы без рода без племени. Быть боярского, княжеского рода — вот настоящий почёт! А жить в доме безвинно убиенного боярина скорее стыдно, нежели почётно.

— Понятно, — Анфиса тянется к солнцезащитным очкам Никиты. — А что это такое? Это специальный знак принадлежности к царской опричнине? Так же как метла и собачья голова?

— Да, что-то вроде того, — кивает Никита, проигнорировавший оскорбительную тираду Орлова. — Ну что, сестрица, прощайся, царская служба не ждёт. Отвезу тебя домой, и на работу поеду.

Я прощаюсь с Орловыми, мы с Никитой, так и не снимающем солнцезащитные очки, садимся в повозку, и едем в новый дом. Ехать приходится совсем недолго — казнённый боярин жил не так далеко от дома Володиного предка, наверное, даже знаком с ним был.

— Симпатичный домик, — я выхожу из повозки, и разглядываю узорчатые ставни. — Конечно, не три этажа как у Орловых, но нам с тобой и двух за глаза хватит. Сможем даже не встречаться!

— Эх, не любишь ты своего братца, — ухмыляется Никита, открывая передо мной ворота. — Впрочем, часто видеться нам не придётся — царская служба дело небыстрое.

— Никита, ты что, гордишься тем, что стал опричником? — я ступаю на крыльцо и берусь за ручку двери. — Если я помню историю, они же премерзкие люди были! Грабили, пытали, убивали!

— Дорогая сестричка, раз я попал во времена Грозного, нужно прочувствовать историю изнутри, — Никита вслед за мной заходит в дом. — А где я лучше прочувствую атмосферу времени как не в опричнине?

Последнее слово Никиты слышат вышедшие встретить нас бородатые парни и симпатичные девки с длинными косами, и на их лицах отражается презрение и негодование, — наверное, они были привязаны к своему господину. Представляю, как им теперь неприятно служить опричнику и его сестре!

— Здравствуйте, — здороваюсь я, и слуги нехотя кланяются.