Басад

И на фоне осыпающейся окружающей реальности, телесного распада и увядания, я смотрю на себя и свой так называемый жизненный путь… Хотя это больше походит на заплутавшую тропку, затерянную стежку, если не на заячью попытку замести следы, скрыться, избежать… Чего избежать? От чего скрыться? Я точно не знаю.

Я только знаю, не хочу признавать, но где-то в глубине – знаю, что живу будто не по-настоящему. Будто тренируюсь. Набрасываю эскиз. Черновик. К чему-то готовлюсь, отрабатываю, оттачиваю какой-то жест, слово, штрих… А пока я упражняюсь, жизнь, проживаемая тем временем как бы понарошку, проходит каким-то “мимо”… А я все тренируюсь, чтобы когда-нибудь, когда настанет тот самый миг, взять кисть и сделать некий крайне важный и неповторимый мазок… Хочется так легко и изящно, чтобы взмахнуть крылом, чтобы рассыпались искры и… и… Но я все никак. Никак не могу красиво раскинуть крылья.

Да и как их раскинешь? Когда взгляд уже не так зорок, когда сломан позвонок, вывихнуто плечо, и не раскинуть крылья, как хотелось бы. И даже не раскинуть, как мог когда-то, и вовсе не так давно. Но все равно… Все равно ведь надеешься…

На что?

Смешно даже… смешно до слез.

Психосессия

– Привет, Ян. Как дела? Как себя чувствуешь?

– О-ох… какие-то непролазные дебри… – я обхватываю голову руками и скольжу невидящим взглядом по узорам выцветшего ковра.

– Хочешь поделиться? – почти шепотом произносит Рут, выждав минуту-другую.

– Да уж! Придется! – вскидываюсь я, озлобляясь на себя и свое аморфное состояние. – Куда не плюнь, кругом ублюдки. Один другого краше… – я с остервенением потираю виски. – Все опостылело. Тревожный Магистрант вампирит окружающих, МАксим – колхозный рыцарь – задолбал с его бойкотом и попытками примирения, ну и профессор Басад в своем репертуаре… А, да! Еще этот курс его… курс выживания – иначе не назовешь… – на меня снова наваливается сосущая тоска. – Не знаю, не знаю… Я скоро сойду с ума…

Опять воцаряется тишина, и я начинаю грызть себя за это – за несостоятельность, за неумение приступить к чему-либо без хождений вокруг да около, без предисловий, без экивоков. Хотя, казалось бы, к чему это тут – в до боли знакомом кабинете психоаналитика.

– Даже не знаю, с чего начать… – через силу выдавливаю я.

– Начни с чего-нибудь, – подбадривает Рут. – Не важно, с чего.

Я тяжко и как-то чересчур трагично вздыхаю. Что со мной такое? Что за слюнтяйство?

– Как-то вся жизнерадостность прошлой недели выветрилась. Наночастицы, теснота в комнате и Тревожный Магистрант… – Воспользовавшись санкционированной лазейкой, я принимаюсь говорить совсем не о том, о чем следовало бы: – Почему я должен, кроме профессора Басада, терпеть еще и его истерические закидоны?

– Что-то снова произошло между тобой и научным руководителем?

– Вот именно… Сперва я завалил первый экзамен. Ну, не завалил, но для аспирантов недостаточно проходного балла, надо сдать на отлично, а не то начинаются проблемы.

– Мм-угу, – понимающе кивает Рут.

– Потом он подставил меня на переэкзаменовке. До сих пор не могу понять, что это было.

– В каком смысле подставил?

– Ну,.. я там решил как бы в зеркальном отражении. В принципе, от этого ничего не меняется.

– Мм-угу.

– Та же задача, то же решение. Целый час бился. Потом вдруг меня осенило, подзываю Шмуэля, спрашиваю: “Можно так оставить?” А он: “На экзаменах следует решать то, что задано, а не что вздумалось!” Не помнишь? Я же тебе рассказывал.

– Помню, конечно. Только хотела уточнить.

– Ну вот. Вздумалось мне, понимаешь ли! Он же насильно меня записал. И все это изначально преподносилось в виде необязательной просьбы – походи, послушай. Аккуратненько, без нажима, прям как с нанотехнологиями… чудеса маневрирования, я только постфактум осознал, что область моих исследований изменилась. Шмуэль в прошлом году грантов нахватал, и теперь надо поставлять продукцию. Он же все наперед знал, заранее спланировал запихать меня в нанотехнологии, а прикидывается, будто это вышло само собой…

Да, так вот, в разгар сумасшествия со стипендией Азриэли профессор Басад вдруг зачисляет меня на курс. И беспечно так говорит: “Да ладно, это все для видимости”. Но экзамен-то не видимость. И после бессонных недель с этой стипендией остается пять дней на подготовку. И что? И как? При таком-то объеме материала…

– Мм-угу, – очередной проникновенно-сочувствующий кивок.

– В общем, к первому – не успел подготовиться. А на переэкзаменовке они меня оба подставили. Неясно зачем.

– Кто оба? О ком ты?

– Оба! Шмуэль велел перерешать все заново, а потом, когда я сдаю, он добродушно усмехается: “Ну, ты же понимаешь, что можно было оставить как есть. Зеркально, не зеркально – какая разница?”

Рут нахмурилась с какой-то трогательной сосредоточенностью.

– А я кучу времени убил, чтобы переписать, перерисовать графики… естественно, не успел закончить другие задачи, и снова оценка так себе. И уже предупреждение с кафедры. Пугают, что стипендию отберут. И знаешь, Шмуэль так это мне… ну, когда я сдавал… будто это какая-то наша общая шутка, типа и я, и он все прекрасно понимали…