Басад

– Это ты уже говорил, а кто второй? Ты сказал “оба подставили”.

– А, ну… Там как-то странно все… Телохранитель премьер-министра, который сидит со мной в комнате и ассистирует на курсе, – у нас чудесные отношения. Ни разу ничего такого. Ни конфликтов, ни даже намеков. Он сопереживал мне из-за этой фигни, которую Шмуэль устроил… Так вот, отзывает он меня в сторонку за пару дней до переэкзаменовки и по секрету сообщает, что задачи будут те же. Идентичные. И что же? Нам раздают вопросник, а там ничего общего! Я, конечно, по всему материалу готовился, но… Вот как это понимать?!

– И ты с ним объяснился?

– Нет. Что тут скажешь… Он экзамен проверил, влепил неуд и как ни в чем ни бывало глядит сочувствующим взглядом. И тот, и этот меня так искренне надули – в голове не укладывается. Я прям видел, как Телохранитель переступает некий… внутренний барьер. И Шмуэль, принимая мои листки, лучился такой добротой и участием… И что теперь? Не идти же к Шмуэлю доказывать, что он меня обманул, или этому – Телохранителю – предъявлять…

– Да, – Рут помолчала. – Очень тебя понимаю.

– Кстати, с этим курсом та же история, как и со стипендией Азриэли.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то, что курс не мне нужен, а Шмуэлю. Материал-то я знаю. Это моя специальность, в конце концов. С какой радости мне экзамен? Решать интегралы на бумажке наперегонки со студентами, которые четыре года подряд тренируются… Такие вещи моделируются на компьютере. Я их от руки лет десять не решал… Ох, эти тошнотворные подробности…

Я замолчал, чувствуя, что нет сил дальше хлюпать в этом болоте.

– Ты уже устал? – вкрадчиво спросила Рут.

– Тошнотворность – она в мелких обыденных деталях… Fuck!!! За что так подробно?!

Она дала мне немного перевести дух и продолжила:

– Давай все же разберемся. Тебя выдвинули на престижную стипендию. Что тебе кисло?

– Да уж, выдвинули… Видишь ли, и стипендия, и курс нужны в основном Шмуэлю. Со стипендии – деньги факультету и ему на исследования. Взяли именно меня не из каких-то личных симпатий, или в виде одолжения, а по расчету. У меня наилучшие шансы. Вот и все. А курс… Шмуэль хочет в следующем году сделать меня своим ассистентом. Телохранитель скоро заканчивает, и в аспиранты к нашему профессору его совсем не тянет. Кому отдуваться? Естественно, мне.

– Но ты же сам хотел преподавать. Верно?

– Хотел. Но не с моим научруком – то-то нам трений мало. Я хотел другие предметы. Но нет, он настоял. Договорились, что буду посещать лекции в качестве вольнослушателя. И тут его какая-то муха укусила. “Как это так, ассистент профессора, который сам курс не прошел? – и смотрит укоризненно. – Тебе это кажется логичным?” Логичным, не логичным… Мне ничего не кажется, мы же именно об этом и договаривались.

– Ладно, хорошо. А что теперь?

– Неясно. До него в итоге дошло – после того, как я месяц на стену лезу… Дошло-таки, что он сам себе стреляет в ногу – пересдать-то можно только через год. И либо я ассистент, либо беру курс заново. А ему нужен ассистент. Да и не могу я год без аспирантской стипендии… придется бросить, уйти. И что тогда? Кто будет ассистировать? Кто представлять Технион у Азриэли?

Рут издала очередной хмык, полный всепонимающего сопереживания.

– В общем, думал он, думал и надумал дать мне проект. Отвел на это три месяца. Причем не просто проект, а именно по моей специализации. Я так обрадовался, даже поверить не мог.

– Ну вот видишь! Замечательно, очень за тебя рада.

– Ага, охренеть, как здорово! Сначала он потребовал, чтобы я в качестве проекта сдал компьютерную модель, которую разработал пару лет назад в одной фирме… Понимаешь масштаб абсурда? Он на лекции больше десяти минут распространялся об этой модели, как о технологическом прорыве и гордости нашей страны. Лекции на Ютуб лежат, каждый может полюбоваться… И при том создатель этого продукта заваливает вводный курс по этой же теме.

– Это все же разные вещи, – уклончиво обронила Рут. – Меня интересует этический аспект. Разве он имеет право требовать то, что сделано в коммерческой фирме?

– Нет, конечно. Это кража интеллектуальной собственности. Уголовщина. И “расплатиться”, – я изобразил пальцами кавычки, – за нее он хочет оценкой за курс. В каком искривленном пространстве такое сопоставимо?!

– Но ты-то сам как себя с этим чувствуешь?

– Да никак. С моральной точки зрения я еще не отошел от новогоднего выяснения моего этого… вероисповедания и расовой принадлежности. Как он смеет навязывать свои религиозные убеждения, орать, еврей я или не еврей…

– Это до сих пор тебя тревожит?

– Тревожит? – я расхохотался. – Меня бесит. Не то что мне так уж важно считаться “кошерным” в его глазах евреем, но что за дичайший ультиматум – либо ты с нами, либо против нас? И если – с нами, ты обязан принять наше мировоззрение и ненавидеть его псевдо-римлян – итальянцев, которые, – я снова изобразил пальцами кавычки, – “распяли” Христа. Да и самого Христа – за то, что его “распяли” итальянцы!

Рут грустно улыбнулась.