BASE 66

— Йефто, сынок. Ты — чокнутый. Но давай не будем больше об этом. Помоги мне с этим подносом, пожалуйста. Завтрак готов.

Прости, мама, — на очереди Тролльвегген

Мы сидели за столом, когда я рассказал маме о нашем следующем замысле.

— Извини, мама, но я не могу остаться очень надолго. Бернар и я сегодня собираемся в Норвегию, прыгать со скалы, которая называется Тролльвегген.

Я знал, что она думала о газетной статье о смерти Карла Бениша, которую послала мне. Бедная мама. Она накрыла нам прекрасный стол, точно так же, как когда я жил дома. Тут были французские круассаны, сок, яйца, бекон, икра от Калле (шведская рыбная икра в тюбиках, как у зубной пасты), хлеб со злаками, горячий шоколад и датское слоеное печенье. И тут я, ее старший сын, сообщаю ей, что только что рисковал жизнью, прыгая с антенны высотой 990 футов. И это не все. Теперь я собираюсь в Норвегию прыгать со скалы.

Мама оставалась очень спокойной, и я почувствовал гордость за неё. Она вела себя так, как будто прыжки со скал — самое обычное дело. Мы долго засиделись за столом, говоря о BASE-прыжках, и чем больше мы рассказывали, тем больше она интересовалась. Она заговорила и с Бернаром и Скоттом и спросила, как им понравилась Швеция. Бернар ответил, что он ещё увидел немного, но ресторан «Доброе старое время» и антенна Хэрбю уж точно хороши.

Микке наконец-то расслабился. Он наслаждался огромным датским слоёным печеньем, который он макал в горячий шоколад перед каждым укусом. Герберт тоже был в превосходном настроении. Успешный первый BASE-прыжок, всплеск адреналина и обильный вкусный завтрак; чего еще можно пожелать?

Поезд в Норвегию отправлялся из Копенгагена. Перед отъездом мы собирались устроить вечеринку, и Мики шел с нами. Было грустно так скоро расставаться с мамой, но мы хотели отпраздновать наши прыжки, и лишнего времени не было. Мы попрощались, и я обещал позвонить, как только Бернар и я прыгнем с Тролльвеггена. Прежде чем закрыть за нами дверь, она прошептала мне в ухо: «Прыгай осторожно, мой сладкий!»

Микке высадил нас в гавани Мальмё. Ни он, ни Герберт не хотели отмечать прыжки с нами. Я предполагаю, что для них мы были слишком сумасшедшими. Мы направились в маленький бар на Родхусплац, известной площади в Копенгагене. Скотт несколько лет был знаком с владелицей этого бара и уверил нас, что там классно. Пока мы переправлялись через пролив, Бернар впервые попробовал хорошего датского пива, а я купил упаковку солёной лакрицы, одной из немногих шведских штучек, которых мне очень не хватало в Париже. В Копенгагене я нашёл, где торговали датскими хот-догами, и купил четыре красных хот-дога с булочками на бумажной тарелке. С тех пор, как Швеция запретила применять красный пищевой краситель, используемый в этих хот-догах, я буду часто ездить в Копенгаген, чтобы их поесть. Может быть, я оттого так пристрастился к колбаскам «Стеф Хаульберг», что их у нас запретили.

Мы пошли по улице Стрэгет к Родхусплац. «Родхускрун», бар, куда мы направлялись, был расположен на узкой улочке рядом с Родхусплац. Это был маленький паб в британском стиле с толстыми деревянными столами и деревянными же стульями. На недостаток посетителей тут пожаловаться не могли. Мы уселись и начали с пива «Карлсберг Голд». Я заметил на двери плакат, рекламирующий ирландскую группу, которая будет играть весь день. Ирландская народная музыка в маленьком дымном баре — одна из вещей, которыми я больше всего наслаждаюсь. Обычный инструмент здесь — ложки. Скотт, который хорошо умеет на них играть, объяснил, как это делается. «Возьми две столовые ложки одной рукой выпуклыми сторонами друг к другу и помести один палец между ними. А теперь играй ими в ритме музыки, которую слышишь». Лучше сказать «попытайся играть». Это кажется простым, но в действительности очень трудно и требует большой практики. Мы заказывали кружку за кружкой, чередуя «Туборг Блэк Голд» и «Карлсберг Голд».

Музыканты прибыли около 4 часов дня. Они устроились в кружок в середине бара. Один из них, низенький бородатый ирландец, вытащил из кармана крошечную флейту и начал играть. Скоро к ним присоединились другие флейты, скрипки и ирландские барабаны, и мы с Бернаром принялись им помогать, отчаянно барабаня по деревянному столу. Мики захватил с собой губную гармошку и играл как только мог. Атмосфера была фантастической. Ритм ирландской музыки заставил даже самых флегматичных посетителей притопывать ногами. К сожалению, после нескольких часов такого времяпрепровождения Скотт должен был нас покинуть, чтобы успеть на самолёт в Нью-Йорк. Мы не знали, когда встретимся снова. Он устроился работать продавцом в фирменном магазине Картье в Нью-Йорке и полагал, что это мог быть его билет в мир драгоценностей. Я обнял Скотта, и мы поцеловались в щеки на прощание.