Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален

— Думаю так же, — кивнул генерал, — а начальником конвоя будет Рене. Пусть возьмёт сотню людей из третьей роты полка Брюнхвальда и полсотни кавалеристов у фон Реддернауфа и сейчас же начнёт готовить пленных к маршу. Пусть проверит у всех одежду и обувь. О провианте позаботитесь вы, капитан.

— Я всё организую, генерал, — обещал ему Мильке.

«Уж с этим-то делом Рене должен справиться. Хотя с ним всё равно нужно будет поговорить».

Это уже был совсем не тот молодой Гренер, что ездил за ним до этого похода с братьями Фейлингами, Максимилианом, Увальнем и фон Клаузевицем, он изменился. Теперь этот человек и в плечах стал шире, и ростом выше. А главное, в глазах его уже не было ничего того, что есть у беззаботного юноши. Теперь это был человек, что видел войну. И потерял на ней отца.

— Как вам капитан Дорфус? — спросил у него Волков, пригласив его сесть рядом с собой за стол.

— Человек ума большого, — сразу ответил молодой ротмистр. — Карты писать мастер. Людей допрашивать и выведывать у них нужное одним лишь добрым словом умеет.

— Помните, зачем я вас к нему назначил?

— Учиться у него, господин генерал.

— Ну, научились? Как карты писать, знаете?

— Карты писать — дело, большей мудрости требующее, так сразу его не освоить.

Волков видел, что для ротмистра это дело простым не казалось.

— Это так, — соглашался он, — это так. Я думаю попросить капитана, чтобы держал вас при штабе, при себе адъютантом. Чтобы учились вы у него. Думаю, чин ротмистра вам при том оставить. Согласны вы? Или хотите в эскадронах быть?

— То большая честь для меня, — отвечал Гренер. — Но не знаю, справлюсь ли я, в деле штабном и в деле разведки премудростей много.

— Были бы вы глупы, я бы вас о том и не спрашивал, но я вижу в вас ум и честолюбие. Поэтому и предлагаю вам штабную должность. Никто в чинах не растёт так быстро, как офицеры штаба. Вон, взгляните на Мильке, немногим старше вас, а уже должность капитанскую просит, не стесняется.

— Я согласен, господин полковник, просто боюсь, что не справлюсь, надежд ваших не оправдаю.

— А вы оправдайте, — закончил разговор генерал. — Всё, ступайте.

Гренер ушёл, а когда за ним поднялся и генерал, пришёл денщик и спросил: прикажет ли господин подавать ли обед?

— А что, время обеда? — удивлялся кавалер.

— Так полдень уже давно был, господин.

Волков подивился тому, как быстро пролетело время. И приказал подавать обед.

Пока его не было, на берегу серебра прибавилось немного. Фейлинг сидел на ящиках с серебром с видом совсем усталым, лишь Максимилиан ещё был хоть немного бодр, хотя за последние дни посчитал и взвесил сотни пудов металла.

— Четыре пуда ещё достали, — сразу доложил он, когда Волков подошёл к нему.

— Мало, — качал головой Волков, — кончается серебро в реке?

— И серебро кончается, и людишки поистрепались, — отвечает знаменосец. — Квелые все, долго в воде сидеть уже не могут. Мёрзнут, долго дух переводят.

— Надо собрать всё, что ещё на дне осталось, положите им к награде по пять монет сверх обещанного.

— Да, генерал, — отвечал Максимилиан.

Волков чуть помолчал, оглядел своих людей усталых и добавил:

— Вы и господин Фейлинг тоже будете вознаграждены по заслугам своим. Думаю, вы рады будете, — и прибавил, чтобы гвардейцы его слышали: — И стража тоже будет вознаграждена.

— Спасибо, господин генерал, — отвечал Максимилиан с поклоном.

— Спасибо, господин генерал, — устало и негромко произнёс Фейлинг.

А вот сержант Хайценггер, услышав про награду, рявкнул на весь берег:

— Эшбахт!

Так громко это вышло, что ныряльщики на лодке услыхали и головы повернули: чего это там на берегу опять затевают.

Он вернулся, чтобы поговорить с Брюнхвальдом. Нашёл того, Роху, и Фильсбибурга в поле. Брюнхвальд под барабан муштровал злых и потных солдат третьей роты. И как им не быть злыми и потными, если после обеда солнце жарило людей немилосердно.

Он отвёл Карла в сторону:

— Карл, есть дело, которое я никому, кроме вас, доверить не могу.

— Рад буду помочь, — отвечал полковник.

— Если я пойду на Арфурт, то серебро, подарки и деньги куда мне деть? Не тащить же мне с собой такой обоз. Понимаете?

— Да, разумнее будет оставить всё ценное в надёжном месте.

— И с надёжным человеком, — добавил Волков. — Думаю, оставлю вас с ценностями.

— Я бы предпочёл поход, — заявил Брюнхвальд, — но если вам нужно, я останусь тут.

— Нет-нет, — не согласился кавалер, он, кривясь в презрении, показал на лагерь мужиков, — этот лагерь невозможно оборонять, ни рва, ни частокола. Лучше мы всё ценное, включая солдатскую казну, перевезём в тот лагерь, что построил я. На ту строну реки. Заделаем проходы, ещё немного окопаем его, и будет у вас не лагерь, а крепкий форт. С одной стороны которого овраг, с другой крутой берег реки, а с третьей пара кулеврин.

— Хорошая мысль, тот лагерь уже крепкий орешек, а если ещё его чуть укрепить, так это будет настоящий форт. Думаю, что времени у нас немного, поедем сейчас? — предложил Брюнхвальд.

— Сейчас, возьмём с собой только инженера Шуберта, и поедем. А как вернёмся, так начнём готовить груз к переезду и броду.

— Да, телеги придётся выбирать самые крепкие.