Башни полуночи

Однако записи она решила просмотреть. Один из работников принёс ей табурет, другой – столик, чтобы разложить счётные книги, третий – чашку чая. Фэйли поразили аккуратные столбцы цифр. А ведь её мать объясняла, что квартирмейстеры зачастую делают кучу беспорядочных пометок, ссылаясь на другие страницы или счётные книги, разнося в отдельные гроссбухи различные виды поставок. И всё для того, чтобы сложнее было их проверить. Начальство, сбитое с толку пометками, должно думать, что квартирмейстер выполняет свою работу.

Здесь же не было ничего похожего. Какие бы уловки в вычислениях ни использовал Бавин, чтобы скрыть хищения, они были сродни волшебству. Он воровал, или, по крайней мере, проявлял изобретательность в распределении продовольствия. Это было неизбежно. Большинство квартирмейстеров даже не считали подобное кражей. Раз ему положено отвечать за припасы – этим он и занимается.

– Как странно,– начала Фэйли, листая счётную книгу. – Какие интересные повороты судьбы.

– Миледи? – спросил Бавин.

– А? Да так, ничего. Просто Торвену Рикшену провизию в лагерь ежевечерне доставляют на добрый час раньше, чем другим. Но я уверена, это просто случайность.

Бавин замешкался.

– Несомненно, миледи.

Она продолжала листать счётные книги. Торвен Рикшен был кайриэнским лордом, назначенным ответственным за один из двадцати лагерей, на которые разделили огромное число беженцев. И что-то слишком много дворян было в его особом лагере. Аравайн обратила на это внимание Фэйли. Она не знала наверняка, чем отблагодарили Торвена за раннюю доставку еды, но так не пойдёт. Другие могли подумать, что Перрин отдаёт кому-то предпочтение.

– Да, – согласилась Фэйли, беспечно рассмеявшись. – Просто совпадение. Такое случается в больших лагерях. Да ведь только на днях Варкел Тиус посетовал мне, что почти неделю назад оставил запрос на холст для починки порванных палаток, но так ничего и не получил. При этом я точно знаю, что Соффи Моратон, повредившая палатку при переправе через реку, починила её в тот же вечер.

Бавин промолчал.

Фэйли не обвиняла. Мать предупреждала её, что хороший квартирмейстер слишком ценен, чтобы бросать его в тюрьму. Особенно если учесть, что следующий на этом посту, скорее всего, окажется столь же продажным, но едва ли таким же профессионалом. Задача Фэйли состояла не в том, чтобы обличить или смутить Бавина. Надо было заставить его хорошенько встревожиться, чтобы он соблюдал меру.

– Полагаю, Бавин, вы сумеете уладить эти неприятности, – сказала она, закрывая счётную книгу, – Для меня невыносимо обременять Вас столь ничтожными вопросами, но эти проблемы не должны достичь ушей моего мужа. Вы же знаете, каков он в гневе.

По правде говоря, скорее Фэйли научится летать, чем Перрин причинит вред кому-то вроде Бавина. Но все в лагере думали иначе. Они слышали рассказы о неистовстве Перрина в сражении, наряду со спровоцированными ею периодическими семейными скандалами, дающими им с мужем возможность поговорить как следует, и все приходили к выводу, что у него ужасный характер. И пока они продолжают считать его еще и честным, и добрым, это было полезно: защищает своих, но безжалостен к тем, кто перешёл ему дорогу.

Она поднялась с табурета, вручив счётные книги одному из мужчин – кудрявому, с чернильными пятнами на пальцах и жилете. Улыбнувшись Бавину на прощанье, Фэйли пошла к выходу из района складов. С досадой она заметила, что за это время дикий лук рядом с тропой испортился: стебли пожухли и стали склизкими, будто много недель гнили на солнце. Подобная порча продуктов в лагере началась недавно, но, согласно отчётам, в окрестностях это случалось гораздо чаще.

Определить точное время по постоянно затянутому тучами небу было трудно, но, судя по темнеющему горизонту, настала пора встретиться с Перрином. Фэйли улыбнулась. Мать заранее объяснила ей, что с ней будет, рассказала, чего от неё ожидают, и Фэйли переживала, что почувствует себя пойманной этой жизнью в ловушку.

Но что Дэйра не упомянула, так это то, насколько полной будет такая жизнь. Перрин изменил все. Быть пойманной с ним – вовсе не ловушка.

* * *

Упёршись одной ногой в пень срубленного дерева, Перрин смотрел на север. С вершины холма ему открывался вид на равнины до самых утёсов Гареновой Стены, вздымавшихся, словно кулаки дремлющего исполина.

Он открыл свой разум, разыскивая волков. Они были очень далеко, почти на границе ощущения. Волки старались держаться подальше от больших скоплений людей.

За его спиной раскинулся лагерь с мигающими по периметру сигнальными кострами.

Этот склон находился достаточно далеко, чтобы быть укромным, но не настолько, чтобы оказаться уединённым. Он не знал, зачем именно Фэйли попросила его встретиться с ней здесь в сумерках. Но от неё пахло таким волнением, что Перрин не стал допытываться. Женщинам нравится иметь тайны.