Башня континуума

Шарлотта знала, что раньше или позже это произойдет. Раньше или позже он скажет ей, что она ни в чем не виновата и никто ни в чем не виноват. Она ждала. Она была готова. И вот он пришел, застав Шарлотту зарывшейся в гроссбухи. Сначала Шарлотта услышала его шаги, потом ощутила легкий, терпкий аромат его одеколона; потом запрокинула голову и увидела его в двух шагах от заваленного бумагами и счетами письменного стола. Он выглядел великолепно в светлом летнем костюме. Он держал в руках коробку пончиков. Он был устал, мрачен и зол. Каким она его помнила. И любила. Совсем немножко. Он бы расстроился, если бы она любила слишком сильно. Он считал, что любовь, в общем, того не стоит.

– Здравствуйте, Шарлотта, – проговорил он своим мягким, хрипловатым, благовоспитанным голосом, от которого у нее по спине пробежал мятный холод.

– Здравствуйте…

– Как поживаете?

– Подлый мерзавец! Демон-искуситель! Соблазнитель невинных девиц! Убирайтесь вон! – неистово крикнула Шарлотта в припадке первобытной ярости.

Да бросьте, ничего такого она не крикнула. Шарлотта не могла поверить этому, но ее вмиг пересохшие губы начали сами собой бормотать какую-то жалкую, беспомощную нелепицу.

– Боже мой, почему вы так долго не приходили, я думала, вы совсем больше не придете, никогда, никогда.

– Шарлотта.

Лицо у него сделалось испуганное, он поспешно поставил коробку и выковырял Шарлотту из-под стола, куда она рухнула, вся в слезах, а по макушке ее уже почти привычно треснуло гроссбухом. Он отряхнул Шарлотту от бухгалтерской пыли и поцеловал в щеку.

– Полегче. Эдак недалеко до серьезной травмы.

Шарлотта громко вскрикнула.

– Убирайтесь вон!

– Что?

– Ненормальный! Вас не было два месяца, три недели и четыре дня! Я думала, вас убили! Что вы погибли! И вот, вы приходите, весь в белом, с коробкой пончиков.

Киту было нечем крыть. Виновен по всем статьям. Он готовил какую-то оправдательную речь, но слова ничего не значили, пустое сотрясение воздуха.

– Хотите пончик? – спросил он любезно.

Шарлотта закатила любовнику зубодробительную оплеуху и вылетела за двери, неприступная, разъяренная, как фурия. Через полминуты в ароматных недрах цветочной лавочки Кит услышал ее абсолютно спокойный, уравновешенный голос.

– Добрый день, вы что-то хотели?

Пока Шарлотта продавала букеты, Кит сварил и выпил кофе и съел два пончика. Вчера он заключил сделку на возведение Би-порта с губернатором Лудда Шеймасом Хартом. Подписание многомиллиардного контракта прошло в торжественной обстановке, с оркестром, репортерами, шампанским и последующим пышным банкетом. На банкете присутствующие (за исключением лорда Ланкастера) расслабились. Особенно расслабился Харт.

– Милорд, – прошептал губернатор, наклоняясь к Киту, – у вас лицо честного, порядочного человека, настоящего благородного джентльмена и дворянина…

– Спасибо на добром слове. Какие-то проблемы?

– Они меня преследуют, – прошептал губернатор, затравленно озираясь по сторонам.

До сего момента почтенный, убеленный сединами, губернатор выглядел на диво здравомыслящим, рассудительным и уравновешенным, и – на тебе.

– Ммм, меня тоже преследуют, – прошептал Кит.

– Как? И вас? – прошептал губернатор, явно хлебнувший лишку.

– Да. И меня, – прошептал Кит.

– Вас-то почему? – прошептал губернатор.

– А вас почему? – прошептал Кит.

Губернатор прильнул к уху лорда Ланкастера и пустился рассказывать путаную, бессвязную историю, из коей Кит при всем желании не сумел почерпнуть ничего дельного, разве уразуметь, будто в епархии губернатора стряслось нечто ужасное. И по данному поводу губернатор обращался во все инстанции, начиная от самых нижних и заканчивая высшими, и дошел аж до самого имперского министра внутренних дел, министра обороны и директора Отдела Благонадежности Блэка Холлиса. Увы. В ответ губернатор получил только отписки, отговорки и прямые приказы заткнуться и перестать баламутить воду, не то он лишится высокого поста. «Неужели господин губернатор Харт так и пишет в своих петициях, воззваниях и докладных записках властям, что они его преследуют», – подивился Кит.

– Да кто же они такие, эти ваши преследователи, господин Харт.

– Луддиты.

– Луддиты? Безобидные дикари с дубинами? – подивился Кит.

– Безобидные, говорите. И вы туда же? – озлился Харт. – Все вы заодно! Подкуп, шантаж, коррупция… все погибло, пропало…

Послушав его бормотание, Кит заботливо перепоручил губернатора в любящие руки охранников и свиты. Пресс-секретарь Харта извиняющимся тоном поведал их милости, что губернатору уже хорошенько за семьдесят, светлый его ум вследствие преклонных лет малость помрачился, что особенно заметно после рюмки-другой. Небольшая деменция, впрочем, не мешает губернатору сносно исполнять обязанности, все равно через полгода года Харту выходить на заслуженную пенсию.

– Не стоит ни о чем беспокоиться, милорд, – прибавил пресс-секретарь почтительно.

Кит вовсе не беспокоился. С какой стати? У него сейчас имелись стократ более существенные поводы для тревог. Шарлотта вернулась и уставилась на вероломного любовника заслуженно негодующим взором.

– Лорд Ланкастер, – сказала она язвительно.

– Шарлотта, моя радость.

– Вы так и собираетесь сидеть здесь и делать вид, будто не причем? – сказала она сердито и сунула ему под благородный и лживый нос газету, где на первой полосе красовался снимок его беременной жены.

– Не знаю… а это мне поможет? – сказал Кит, слизнув с верхней губы глазурь.

– Вы никогда не говорили, что ваша жена такая хорошенькая, – сказала Шарлотта. Она была обижена.

– Не приходилось к слову…

– Вы должны пойти и наладить отношения с вашей хорошенькой беременной женой.

Кит рассмеялся. Собственный смех поразил его. Что смешного? И впрямь. Следовало пойти и наладить отношения со своей хорошенькой, беременной женой. Но это было долго, мучительно и скучно. Он слишком устал.

– Я страшно устал…

– Знаю, – проговорила Шарлотта, и лицо ее смягчилось.

– Я уверен, все как-нибудь наладится само собой без всяких моих на то усилий. Я никогда не искал легких путей, быть может, напрасно. Стоило попробовать – ради разнообразия.

– Ведь ничего не наладится само собой, вы сами это знаете…

Киту надоели их некстати умные и утонченные разговоры. Не сейчас. Он притянул Шарлотту к себе и усадил на колени. Боже. Катастрофа. Он уткнулся лицом ей в шею и вдохнул запах зеленых яблок, исходящий от ее волос. Он почти терял сознание от вожделения. Он стал гладить через одежду ее бедра, живот и тяжелые груди. Он услышал будто издалека ее голос, нежный-нежный.

– Вы ужасно боялись, что я прогоню вас – как мило.

– Да, я ужасно боялся, что вы прочитаете мне возвышенную мораль о долге и чести, и мне придется подчиниться, потому что вы будете правы…

Шарлотта подумала, что гораздо важней быть счастливой, чем правой. Или благородной. Хотя это не имело значения. Его мысли были ее мыслями. Его желания – ее желаниями. В огне его страсти она плавилась, как воск, становясь бесформенной, будто она была Галатеей, а он – Пигмалионом. Он лизнул ее в шею, вызвав ощущение, подобное удару током, затем резко развернул к себе лицом, впился в губы и стал целовать ее, и целовал, и целовал, пока голова ее не сделалась пустой, и в этой пустоте раздался резкий щелчок и металлический голос Высшего Существа.

– Первая фаза операции завершена.