Башня континуума

– Знаешь, Терри… раз ты вроде чувствуешь себя неплохо, давай выберемся куда-нибудь. Сходим в оперу. Или в театр. На концерт классической музыки. Я слышал, классическая музыка очень полезна для человеческих эмбрионов…

Терри резко развернулась к мужу. Выглядела она не слишком дружелюбно.

– А-а-ргхх! – вырвалось у нее через плотно сомкнутые губы.

– Ой, – сказал Кит.

– Дорогой, – проговорила Терри слегка сдавленно.

– Да? – сказал Кит, на всякий случай отступив на шаг назад.

– Я люблю тебя… правда, люблю. Ты мой муж и отец моего ребенка. Я всегда рада поговорить с тобой, в любое время, когда ты только захочешь. Но не тогда, когда я стою у плиты! Нет! Если бы ты хоть раз попробовал приготовить нежное, воздушное суфле или лимонные меренги, ты бы сам очень быстро понял, что это дело требует сосредоточения! Абсолютного! Сосредоточения!

Кит поневоле обомлел от обрушившихся на него цунами первобытной женской ярости.

– Я и подумать не мог, будто тебе мешаю.

– Правда? А я ведь говорила тебе об этом! И не раз! А миллион раз! Но ты ведь никогда меня не слушаешь, не так ли? Ты…

Терри с трудом перевела дух, унимая сбившееся дыхание, и положила ладонь на живот. Во второй ее руке все еще была зажата на воинственный манер деревянная лопаточка. Услышав какой-то шум на улице, Кит глянул в окно кухни и в снежной крошке разглядел красный, как кровь, механо брата.

– Твой брат приехал, иди, встреть его.

– Не слишком ли много чести мне идти и встречать его? Ладно. Я понял. Уже иду, бегу со всех ног.

Братец в холле вовсю миловался с подружкой. Молодые и страстные влюбленные, раскрасневшиеся с морозца, отражаясь в старинных зеркалах, присосались друг к другу, как две кровососущие пиявки. Кит трижды оглушительно хлопнул дверью, осыпав голубков облаком золотистой потолочной штукатурки.

– Ой, Дэнни, кто это? – удивленно спросила девица.

– Дворецкий, – ответил Дэниэл, не медля ни секунды.

Вот свинья. Свинья!

– Дворецкий? А парень он вроде ничего, но на жутком взводе почему-то. Ему надо расслабиться. У меня есть отличная дурь, хотите, дворецкий? – любезно спросила милая девушка, отдавая Киту пальто.

– Наш дворецкий не по этой части, – сказал Дэниэл, пожимая плечами.

Девушка поразмыслила.

– Тогда есть отличные вырубоны, вы сразу взлетите на седьмое небо и забудете о ваших горестях и печалях, дворецкий, – сказала она.

– Наш дворецкий не по этой части тоже, – сказал Дэниэл. – Хацуми! Где тебя носит?

– Минуточку, я иду, – отозвался со двора одышливый голос с сильным акцентом, который через пару минут материализовался в обличье тучного азиата, одетого дорого и невообразимо пестро. С первого взгляда делалось понятным, что этот до крайности подозрительный субъект занимается доходной и абсолютно противоправной деятельностью.

– Вот, Бенджамин, посмотри, какой симпатичный дворецкий, – сказала девица, кивнув на Кита.

Хацуми посмотрел и залился меловой бледностью, каковая составила живописный контраст с его алым жилетом, фиолетовой рубашкой, зелеными брюками и оранжевыми ботфортами.

– Дура! Какой еще дворецкий? Это лорд Ланкастер! Прошу прощения, милорд. Счастлив познакомиться. Вы не представляете, какая это честь для меня…

Дэниэл пошел показать своей подруге дом (так он сказал брату), а Киту в ожидании ужина пришлось развлекать гостя светской беседой. Впрочем, Хацуми вел себя необычайно чинно и благовоспитанно, постоянно извинялся, раскланивался и расшаркивался. Их милости он вручил пузатую бутыль какого-то райского алкогольного напитка, а Терезе преподнес букет цветов и, вогнав в краску, в самых цветистых выражениях воспел ее несравненную красоту.

– Значит, вы друг нашего маленького Дэнни, – сказал Кит, когда они с господином Хацуми уселись в гостиной, и им подали аперитив.

– Да, милорд. Маленький Дэнни, до чего же славный паренек. И какой толковый. Только не мешало бы парню малость подучиться хорошим манерам. Вечно он, чуть что, задирается и лезет на рожон. Все бы ничего, но ведь существует вероятность однажды нарваться на психопата, напрочь лишенного чувства юмора.

– Хмм… кого-то вроде… вас? – предположил Кит, щипцами раскладывая в бокалы лед.

– Ах, умоляю, милорд. Я добропорядочный гражданин, честный предприниматель, исправно плачу налоги.

Но, поскольку Хацуми был не просто честным предпринимателем, а честным предпринимателем с Луизитании, бизнес, с которого он платил налоги, имел ряд специфических черт. Именно Хацуми принадлежала сеть опиумных салонов. Это были не дешевые притоны для малообеспеченных туристов, а весьма дорогие эксклюзивные заведения в прелестном духе старой Британии. Узкий и специфический сегмент наркотического рынка, для истинных гурманов, тем не менее, довольно прибыльный. Еще Хацуми держал букинистическую лавку, где торговал редкими рукописями, старинными изданиями, гравюрами и манускриптами.

– Порнографическими?

Хацуми поглядел на собеседника необычайно любезно и благожелательно.

– Милорд, уверен, вы нисколько не интересуетесь диковинками столь причудливого сорта, но утонченные ценители готовы выложить кругленькую сумму за…

– Понятно.