Башня. Новый Ковчег-2

Хотя, конечно, для Пашки это был не секрет. Увидел впервые, да, а знать — знал. Родители в порыве ссор как будто забывали, что они дома не одни — швыряли друг в друга обвинениями, не думая о том, что он лежит в соседней комнате без сна и всё слышит.

— Да мне всё, всё здесь осточертело, Гриша! Стены эти замызганные, коробка эта, ни красоты, ни уюта… Господи, да если б хоть ты был дома. Но нет! Тебя здесь тоже нет. У тебя работа, работа и ещё раз работа. А теперь ещё и эта…

— Лена!

Пашка слышал в голосе отца просящие нотки. Он хорошо знал их. Отец словно пытался сказать: остановись, ничего не говори, молчи. Но это было бесполезно. Когда мать несло, она выплескивала всё, швыряя отцу в лицо и то, что было правдой, и то, что правдой никогда быть не могло.

— Пашки тоже дома никогда не бывает. Как бездомный по всей Башне шатается…

— Лен, да ты сама подумай. Ты ж всех его друзей от дома отвадила!

— Друзей? Каких друзей, Гриша? Девчонку садовника и мальчишку-сына официанта? Таких друзей? Что они могут ему дать, что? — голос матери сорвался на некрасивый визг. Пашка уткнулся лицом в подушку, зажав кулаками уши. — В этом мире надо быть с теми, на кого можно опереться, иначе скатишься вниз, по всем тысячам ступенек этой долбанной Башни!

— Ты, наверно, что-то путаешь, — в словах отца зазвенела сталь. — Путаешь с тем миром, из которого вышли твои родители…

— Нет, Гришенька, — зло перебила мать. — Это ты путаешь. Если бы твоему драгоценному Ровшицу, которому ты так усердно служил, не захотелось всё изменить, поставить с головы на ноги, Паша сейчас рос бы на самом верху, в одной из верхних квартир, а не в этой убогой коробке, и ему бы даже в голову не пришло мотаться по этажам в компании приятелей-плебеев.

Мать заплакала.

Пашке было не жалко её. Всё, что она говорила: о Борьке, об Анне, даже об их квартире, которую она так презрительно именовала коробкой, всё это, хоть и было отчасти правдой, но только очень уж злой и какой-то однобокой что ли.

Отец подошёл к матери. Пашка слышал его тяжёлые шаги, слышал, как он придвинул стул, сел.

— Лена, Лен… не надо, успокойся. Чёрт, да что с тобой? Что? Когда я женился на тебе, ты же была совсем другой. Простой, веселой… Ленушка… А сейчас ты… — отец замолчал, подбирая слова.