Башня Тишины

— Сураклин очень продолжительное время работал над возможностью подчинять себе волю окружающих, — рассказывал старик. — Конечно, начал он со своих рабов. Он экспериментировал на их умах, добиваясь полного эмоционального подчинения, не просто подчинения слуг господину. И со временем ему удалось это. Они делали все, что он говорил им, беспрекословно выполняли все его желания. Его влияние было невероятно сильным. Потому-то я и говорю, что рад, раз тебе удалось вырваться из-под опеки Антрига. Но, конечно же, ему хотелось гораздо большего, — архимаг снова вздохнул, как может вздыхать человек, который знает очень много, но знания свои раскрывает лишь по необходимости, когда нет другого выхода. — Он выбрал мальчика по имени Антриг, самого способного ребенка, которого он только мог найти. Он обучил его всему, что знал сам, подобно тому, как человек обставляет новый дом привычными ему вещами.

— Нет! — закричала Джоанна, представляя детское лицо, на которое пронзительно глядели суровые глаза старого волшебника. И поняла, что не знала настоящего Антрига. И как только ей пришло в голову, что этот беспокойный, вежливый человек, который тогда шептал: «Этого я не допущу», а потом отвернулся, чтобы не воспользоваться возможностью в тот момент, когда Джоанна не находила в себе сил сказать ему «нет», был на самом деле тем, кто лишил ребенка не только его души, но и тела. Значит, под «Антригом» скрывался Темный Волшебник.

— Боже мой, — прошептала девушка побелевшими губами. — Боже мой!

— Извини меня, — спокойно сказал чародей.

Тут рука архимага осторожно, но в то же время твердо прикоснулась к ее руке.

— Когда Керис рассказал мне, что ты осталась с Антригом, я даже испугался, — признался Солтерис, — я-то отлично знаю, какой крепкой хваткой обладает Сураклин даже по отношению к тем, с кем он полностью совладать не в состоянии. — Тут глава Совета Кудесников оглянулся на видневшиеся за макушками деревьев блестящие шпили Летнего дворца. — Боюсь, что он уже успел полностью завоевать доверие принца. И теперь ему осталось только всемерно укреплять это доверие, но этого умения Сураклину не занимать.

Теперь Джоанна с отвращением вспомнила наигранную жеманность в обращении Антрига к Фаросу — он действительно успел подобрать настоящий ключик к его душе. Впрочем, когда Антриг изображал, что питает к ней самый определенный интерес, она готова была поклясться, что он демонстрирует подлинные чувства. А теперь получалось, что и принц…

— Антриг сказал… — Девушка заколебалась: какой же это Антриг, это подделка. Но она продолжала: — Он сказал мне, что любил Сураклина. Это правда?

— Что Антриг любил его? — переспросил Солтерис. — Да, это очень даже вероятно. Что поделаешь, но Сураклину ничего не стоило накрепко привязать к себе кого угодно. Таким вот даром обладал сей кудесник. Их преданность Сураклину была поистине фанатичной даже в тех случаях, когда было очевидно, что его слова и поступки расходятся.

Джоанна залилась краской смущения — ей не хотелось признаваться в том, что она тоже попалась на удочку Антрига, что безоглядно верила ему, что… Но какая-то другая часть рассудка напоминала ей: как же было не верить Антригу, если тот вполне искренне интересовался ее увлечениями, телепрограммами, новыми достижениями компьютерной техники, искренне рассказывал о своих многочисленных (как казалось, и впрямь) друзьях. Он и защищал ее вполне осознанно — правда, для того чтобы не потерять человека, ради которого совершил путешествие в другой мир.

Но почему же тогда ей казалось, что этот человек никак не мог быть Темным Волшебником?

Солтерис тихо продолжал:

— Как раз этого я и сам очень долгое время не мог понять. После того как я обнаружил Антрига в одном монастыре спустя много лет после разгрома Цитадели Сураклина, я понял, чего я не мог понять — его рассказа о том, что незадолго до штурма Цитадели объединенными войсками ему удалось бежать. Но тогда я подумал…

И архимаг печально вздохнул, словно говоря, что человеку свойственно ошибаться.

— Двадцать пять лет назад… — вырвалось вдруг у Джоанны ни с того ни с сего.

— Что? — Архимаг внезапно поднял голову, в глубине его глаз загорелись непонятные огоньки.

— Да вот, Антриг сказал мне, что собирается расспросить членов Совета Кудесников, что же в действительности случилось двадцать пять лет назад.

— Ах вот как, — кивнул старик, — значит, он опасался, что кто-то мог или увидеть, или просто догадаться. И если бы он узнал, что кто-то видел, как настоящий Антриг посетил Сураклина накануне его казни… — Тут архимаг помедлил и хриплым голосом спросил: — Ну так что, он расспросил их?

— Он не смог разыскать других членов Совета, — покачала головой Джоанна, — во всяком случае, об этом он мне ничего не рассказывал. Правда, Фарос сказал ему, что его отец видел или узнал что-то такое, что впоследствии изменило его до неузнаваемости. Да, это, помнится, очень пугало Антрига. Но тогда, — тут Джоанна перевела дух, — тогда я просто ничего не понимаю.