Башня Тишины

— Как раз из этих ворот и появляются разные чудища, — вздохнул Антриг, — когда раскрываются ворота, то воздух как бы ослабевает, разреживается, и в них может без труда влезть что угодно. И не только с нашей стороны, но и из другого мира. Наверняка, что-то такое страшное двигалось в направлении нашего мира еще за месяцы до того, как был застрелен Тирле. И когда раскрываются ворота, то появляется дыра… Дыра из одного мира в другой. И через эту дыру может проскочить что угодно в любом направлении. Часто бывает так, что попавшие в другой мир существа просто-напросто погибают, не находя привычной пищи или врагов, которых у них в новом мире хоть отбавляй. Но иногда им удается выжить. Я давно это знал, но поделать ничего не мог, поскольку изнутри Башни до Пустоты мне все равно никак невозможно дотянуться.

— Надо же, — рассмеялся Керис. — Кто бы мог подумать.

— Но знал я также и то, — невозмутимо продолжал Антриг, пропуская мимо ушей шпильку послушника, — что рано или поздно Пустота доберется и до моей Башни. Я мог только сидеть и ждать. Я даже должен признаться, что если бы я и не был сумасшедшим, то Пустота все равно сделала бы меня таким.

— Так тебе все было известно, — тихо сказал Керис, — и ты знал, откуда появляются страшилища, но архимагу все-таки ничего не сказал.

— А что бы он мог поделать? — Виндроуз даже рукой взмахнул от избытка чувств. — Он все равно бы не смог остановить их проникновение к нам. К тому же они наверняка заковали бы меня в цепи, решив, что я чего доброго и убежать от них смогу. Керис, я и так уже целых семь лет просидел в Башне Тишины. Я не видел солнечного света с того момента, как ты дал клятву на верность Совету.

Джоанна слушала этот разговор, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Слово «клятва» ей почему-то не слишком понравилось. И вдруг она поняла, что говорили они совсем не на том языке, который был ее родным языком. Ведь она пришла в чужой мир. И тем не менее все ей было странным образом понятно. С чего бы?

Тем временем солнечный свет, которого Антриг не видел семь лет, озарил всю землю. Заблестели воды находящегося неподалеку озерка. С болота, хлопая крыльями и крякая, поднимались целые стаи черных и серых диких уток.

Только тут девушка почувствовала, как сказались на ней последние переживания — ее тошнило, мутило, вообще ломило все тело. Она почувствовала себя так, как чувствует себя ребенок, который впервые пришел в школу, в совершенно незнакомый класс, где все чужие и все чужое.

— Для чего вы привели меня сюда? — закричала Джоанна пронзительно.

Керис и Антриг молчали, поскольку они чувствовали, что их спутница взывает не о помощи, не о разъяснении, а просто об утешении. Сейчас ею двигало чувство острого отчаяния, безысходности.

Наконец заговорил отставной чародей. В голосе его не было ни негодования, ни упрека, с которым он прежде обращался к Керису.

— Мне и в самом деле очень неловко, дорогая моя, — промолвил он, — но я все равно настаиваю на том, что это были не мы.

— Но вы можете доставить меня обратно?

Антриг замолчал, сосредоточенно уставившись в землю. Наконец он заговорил:

— Боюсь, что нет. Даже Керис может подтвердить тебе, что я не могу заниматься волшебством. Иначе другие волшебники, которые чувствуют подземные энергетические линии быстро догадаются, что я выбрался из Башни. К тому же я не могу просто так прикоснуться к Пустоте. Тот… тот, кто тебя похитил, знает теперь, что ты здесь. И он же будет ожидать, когда я снова прикоснусь к Пустоте, чтобы обнаружить меня. А потом он уничтожит меня, да и вас тоже.

Джоанна с отчаянием заглянула в печальные серые глаза чародея и вдруг увидела в них не безумие, а вполне осмысленное выражение. Даже космы полуседых волос теперь не придавали этому человеку вид сумасшедшего.

— Приятно слышать, — нервно рассмеялся Керис, — но скажи, если не ты ее похитил, то тогда кто же это мог сделать? Даже мой дед, хотя и был архимагом, и то знал о Пустоте и ее свойствах не слишком много. Он говорил, что, кроме тебя, в этом никто больше не разбирается, — стремительно поднявшись на ноги, Керис нервно прошелся к тому месту, где на ворохе сена сжалась помертвевшая от ужаса девушка.

Керис положил успокаивающе руку на плечо Джоанны:

Глава 9

Они шли все утро и весь день. Наконец, когда на землю уже стали опускаться сумерки, путешественники добрались до Кимила.

Таким длинным день еще никогда не казался Джоанне. Она поняла, что этот самый Кимил находился далеко к северу от Лос-Анджелеса. В путешествие они отправились рано утром — в те часы, когда обычно так сладко спится. Вспомнив слова Антрига о том, что он не видел восхода солнца уже семь лет, она подумала, что сама примерно столько же времени не видела рассвета. Кому охота вставать в такую рань?