Басни

Тут бедный Фока мой,

Как ни любил уху, но от беды такой,

Схватя в охапку

Кушак и шапку,

Скорей без памяти домой –

И с той поры к Демьяну ни ногой.

Лев на ловле

Собака, Лев да Волк с Лисой

В соседстве как-то жили,

И вот какой

Между собой

Они завет все положили:

Чтоб им зверей съобща ловить

И, что наловится, все поровну делить.

Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала

Лиса оленя поимала

И шлет к товарищам послов,

Чтоб шли делить счастливый лов:

Добыча, право, недурная!

Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая

И озираючи товарищей кругом,

Дележ располагает

И говорит: «Мы, братцы, вчетвером»

И начетверо он оленя раздирает.

«Теперь давай делить! Смотрите же, друзья;

Вот эта часть моя

По договору;

Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;

Вот эта мне за то, что всех сильнее я;

А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,

Тот с места жив не встанет».

Зеркало и обезьяна

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,

Тихохонько Медведя толк ногой:

«Смотри-ка, – говорит, – кум милый мой!

Что это там за рожа?

Какие у нее ужимки и прыжки!

Я удавилась бы с тоски,

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

А ведь, признайся, есть

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

Я даже их могу по пальцам перечесть». –

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» –

Ей Мишка отвечал.

Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

Волк и журавль

Что волки жадны, всякий знает;

Волк, евши, никогда

Костей не разбирает,

За то на одного из них пришла беда:

Он костью чуть не подавился.

Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;

Пришло хоть ноги протянуть!

По счастью, близко тут Журавль случился.

Вот кой-как знаками стал Волк его манить

И просит горю пособить.

Журавль свой нос по шею

Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею

Кость вытащил и стал за труд просить.

«Ты шутишь! – зверь вскричал коварный, –

Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!

А это ничего, что свой ты долгий нос

И с глупой головой из горла цел унес!

Поди ж, приятель, убирайся,

Да берегись: вперед ты мне не попадайся».

Трудолюбивый медведь

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

Их прибыльно сбывает с рук

(А дуги гнут с терпеньем и не вдруг).

Медведь задумал жить такими же трудами.

Пошел по лесу треск и стук,

И слышно за версту проказу.

Орешника, березника и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

А не дается ремесло

Вот идет к мужику он попросить совета

И говорит: «Сосед, что за причина эта?

Деревья-таки я ломать могу,

А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чем есть тут главное уменье?» –

«В том, – отвечал сосед, – Чего в тебе, кум, вовсе нет:

В терпенье».

Лисица и виноград

Голодная кума Лиса залезла в сад;

В нем винограду кисти рделись.

У кумушки глаза и зубы разгорелись;

А кисти сочные, как яхонты, горят;

Лишь то беда, висят они высоко:

Отколь и как она к ним ни зайдет,

Хоть видит око,

Да зуб неймет.

Пробившись попусту час целый,

Пошла и говорит с досадою: «Ну что ж!

На взгляд-то он хорош,

Да зелен – ягодки нет зрелой:

Тотчас оскомину набьешь».

Свинья под дубом

Свинья под Дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала;

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у Дуба корни стала.

«Ведь это дереву вредит, –

Ей с Дубу Ворон говорит, –

Коль корни обнажишь, оно засохнуть может».

«Пусть сохнет, – говорит Свинья, –

Ничуть меня то не тревожит,

В нем проку мало вижу я;

Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;

Лишь были б желуди: ведь я от них жирею». –

«Неблагодарная! – примолвил Дуб ей тут, –

Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти желуди на мне растут».

Невежда так же в ослепленье

Бранит науку и ученье

И все ученые труды,

Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

Две бочки

Две Бочки ехали: одна с вином,

Другая

Пустая.

Вот первая себе без шуму и шажком

Плетется,

Другая, вскачь несется;

От ней по мостовой и стукотня, и гром,

И пыль столбом;

Прохожий к стороне скорей от страху жмется,

Ее заслышавши издалека

Но как та Бочка ни громка,

А польза в ней не так, как в первой, велика.

Кто про свои дела кричит всем без умолку,

В том, верно, мало толку.

Кто делов [30] истинно, – тих часто на словах.

Великий человек лишь громок на делах,

И думает свою он крепку думу

Без шуму.

Две собаки

Дворовый, верный пес

Барбос,

Который барскую усердно службу нес,

Увидел старую свою знакомку

Жужу, кудрявую болонку,

На мягкой пуховой подушке, на окне,

К ней ластяся, как будто бы к родне,

Он, с умиленья чуть не плачет,

И под окном

Визжит, вертит хвостом

И скачет.

«Ну что, Жужутка, как живешь

С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?

Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали.

Какую службу ты несешь?» –

«На счастье грех роптать, – Жужутка отвечает.

Мой господин во мне души не чает;

Живу в довольстве и добре,

И ем и пью на серебре;

Резвлюся с барином; а ежели устану,

Валяюсь по коврам и мягкому дивану.

Ты как живешь?» – «Я, – отвечал Барбос,

Хвост плетью спустя и свой повеся нос, –

Живу по-прежнему: терплю и холод

И голод

И, сберегаючи хозяйский дом,

Здесь под забором сплю и мокну под дождем;

А если невпопад залаю,

То и побои принимаю.

Да чем же ты, Жужу, в случай попал [31]