Бастард

— На АРС работают два служителя, которые по ауре определяют состояние пациента. Как только видят признаки перенасыщения энергией — тут же отключают артефакт, или снижают напряжение.

Диссамбль продолжал внимательно смотреть в лицо студентки, и на его высоком лбу собрались глубокие морщины. Он о чем-то напряженно думал. Додумал, и отвел взгляд от Верги, продолжавшей кусать губы и облизывать их красным язычком.

Да, тут все ясно. Девчонке хочется прямо сейчас сорваться из Академии и покинуть ее навсегда. И я ее понимаю. Эти твари не отстанут, точно. Просто зуб даю — не отстанут! Шогус обещал, что пять раз она сходит к ним и развлечет? Да чушь собачья. Где пять, там и десять. Превратят ее в подстилку, готовую сделать все, что захотят эти твари. А потом еще и станут приглашать желающих развлечься с бесплатной шлюхой. Если она, конечно, не покончит с собой после всех этих «развлечений». Уверен, так и будет. И кстати — Верга, как мне кажется, это все прекрасно понимает. Она совсем не дура, хоть в мозгах у нее имеется большущая куча дерьма.

Интересно, а почему я вдруг решил, что мне надо принять участие в судьбе этой девки? Ведь она меня в грош не ставит! Считает куском говна! Врожденное чувство справедливости? Ну… есть такое. Терпеть не могу, когда обижают слабых. Несправедливости не терплю.

Ненависть к наглым мажорам? И это есть. Хотя мажоры всякие бывают — есть те, кто живут, и не гадят на окружающих. Просто им повезло родиться с золотой ложкой во рту, так что поделаешь? Живи, и радуйся жизни. И жалей тех, кому не повезло. Я сам-то можно сказать мажор — все-таки из аристократического рода, хотя и захиревшего. Мой Клан всегда был при дворе, мать прислуживала самому Императору. Я ни дня в своей этой жизни не голодал. Ну… не считая того случая, когда меня выбросили выживать на улицы города. Но и там — к вечеру я уже был с деньгами. Срезал пару кошельков у раззяв-купцов. Так что все оставшееся время (две недели), я жил вполне себе хорошо. Даже лучше, чем в поместье Наставника. Ни тебе тренировок, ни изнуряющих ночных кроссов с последующими спаррингами. Отпуск, вот как можно назвать этот период.

А еще… наверное я все-таки боюсь себе признаться, что… нравится мне эта маленькая дрянь! Красивая, чертовка. И когда ее пытаются вывалять в грязи — для меня это все равно, как если бы розу окунали в выгребную яму. Так нельзя! Нельзя так поступать с красотой!

И последнее… может это гордыня? Может, я хочу таким образом самоутвердиться, приподнять себя в своих же глазах? Показать себе, что я самостоятельный, что сам могу решать, кого карать, а кого миловать? Но скорее всего это не так. Не могу же я себе признаться в том, что у меня имеется комплекс неполноценности! Фу!

Но… все это чушь. Я бунтую! Это бунт! Мне сказано ни во что не влезать, никого не трогать — а я трону. И пусть попробуют меня поймать, если такие умные. И даже если поймают — ну что вы мне сделаете? Убьете? После того, как вложили в меня столько сил и средств? Сволочи… вы еще меня припомните, гады!

И все-таки первыми засунули именно Вергу и Керла. Ну и еще двух ребят из нашей группы. Остальные вышли и наблюдали за происходящим через глазок-окошко во входной двери.

Впрочем, наблюдать особо было и не за чем — как я вскорости и убедился. Что такое артефакт? Каменная глыба, судя по всему, выточенная из куска базальта. Серая такая глыба длиной метра два с лишним, шириной и высотой около метра — точно не знаю размеров. Я почему-то думал, что студентов перед сеансом будут раздевать — ну чтобы контакт с АРС был лучше. Но ничего подобного, все в одежде, никаких голых задниц и торчащих сисек. Легли, и лежат себе, смотрят в потолок. Вот только ремни, которыми их притянули к ложу, кажутся чужеродными. С ними обычная глыба превращается то ли в ложе для пыток, то ли в алтарь для жертвоприношения. Но факт, есть факт — руки и ноги притянули к камню, голову в обруч, и тоже закрепили. И вокруг пояса петля. То-то я думаю — зачем в камень вделаны эдакие металлические проушины? Вот в них и продевают ремни. Картинка получается довольно-таки… хмм… устрашающая. Не сбежишь ведь, черт подери! Диссамбль объяснил, что привязывают для нашего же блага — чтобы не дергались и не повредились. Не повредились, видишь ли! У меня даже мурашки по коже забегали в предвкушении…

А дальше все было еще хуже. Те, кого привязали на артефакты, вначале лежали спокойно, потом начали тихонько повизгивать, постанывать (Я даже вначале подумал — может кончают? А почему бы и нет? Ну… мало ли какое действие? Хе хе…), а затем начали вопить в голос и требовать, чтобы их отвязали. Все, кроме Верги. Она лежала почти спокойно, только иногда подергиваясь в судорогах, когда ее особенно крепко доставало. Только губы кусала, да глаза закатывала.

— Я не хочу туда! — всхлипнула одна из девчонок, мелкая шмокодявка, густо усыпанная веснушками — Я боюсь!