Бастард

— Вот вы, курсант, сильно жалеете о смерти вашего… хмм… товарища? — сыщик криво усмехнулся.

— Мне наплевать — пожимаю я плечами — Не знал его, и не хочу знать. Наглый парень, агрессивный, и… да, хорошо, что мне не придется с ним драться. Откровенно говоря — боялся. И это та правда, которую вы хотели знать.

— Я так и думал — с нотками удовлетворения в голосе заметил сыщик — А теперь, курсант, я прошу вашего согласия на испытание снадобьем правды. Слышали про такое? Нет?

Я поежился, но голос мой не дрогнул:

— Слышал. И не даю своего согласия. Чтобы потом у меня болела голова? Нет уж, сами пейте!

— Печально… — вздохнул сыщик, и посмотрел на молчавшего ректора — Придется выходить на высший уровень. Вас все равно заставят принять снадобье, даже если вы этого не хотите. Статус семьи покойного настолько велик, что они могут вытребовать разрешение подвесить вас вверх ногами и выпотрошить — если это потребуется для дела. Так что лучше не сопротивляйтесь — если, конечно, вам нечего скрывать. Поболит пару часов, да и пройдет. Кроме того, это же Академия, уверен, тут найдется минимум десяток магов-лекарей, которые мгновенно снимут вашу боль. Зато мы все будем уверены в том, что вы непричастны к преступлению, и вас больше не будут беспокоить. Ну как, согласны? Примете снадобье?

— И не подумаю! — фыркнул я — Несите разрешение от канцелярии Дворянского собрания, в котором будет четко указано, что мне, дворянину древнего рода, указом Императора предписывается принять снадобье правды. Я дворянин, и вы не можете заставить меня принять снадобье! Это унижение моего достоинства!

— Я почему-то так и думал — вздохнул сыщик, и взял со стола бумагу с императорским гербом, отливающим золотом — Прочитайте, курсант!

Я взял бумагу, хрустнувшую в пальцах, и стал вчитываться в строки, написанные каллиграфическим почерком.

«…предписывается всем подданным Империи всемерно содействовать расследованию, всеми возможными способами. В том числе — не препятствовать следствию отказом в применении специальных магических средств дознания, как-то: „снадобья правды“».

Ну и так далее. Бумага не удивила своим содержанием, поразило то, насколько быстро можно было получить такой документ.

И заканчивалось это безобразие нехорошей фразой:

«… каждый, кто попытается препятствовать дознанию, будет считаться государственным преступником, со всеми вытекающими из этого последствиями».

Ну ни хрена себе! Как он сумел добиться этой бумаги? Стоп. Известный сыщик, и как я слышал, в фаворе у власти — а не выдали ли ему эту бумагу заранее, без привязки к сегодняшнему преступлению? Он что-то вроде сыщика по особо важным делам, так что ему запросто могли выдать эту штуку. Серьезный дядька, ничего не скажешь!

— Ладно — упавшим голосом сказал я, передавая бумагу назад, ее владельцу — Только пускай господин ректор распорядится позвать кого-нибудь из лекарей. Мне не хочется по вашей милости получить размягчение мозгов.

Сыщик усмехнулся, повернулся к ректору, и тот согласно кивнул:

— Сейчас позову!

И дернул за шнурок звонка.

* * *

Безвкусное, никак не различишь с обычной водой — если не считать легкого онемения языка и глотки. Достаточно пятидесяти граммов, чтобы твой мозг выплеснул наружу все, что хочет знать собеседник. Выпиваю без колебаний, глядя перед собой, и устраиваюсь поудобнее. Я знаю, что сейчас будет. В голове звонко и пусто, а все мысли о том, что…

Додумать не успеваю. Сознание меркнет, и я исчезаю из этого мира.

Очнулся от резкого запаха — здесь тоже применяют аммиак, то бишь что-то вроде нашатырного спирта. Очнулся, но вида не подал — лежу, прислушиваюсь, обдумываю.

— Странная реакция! Почему он потерял сознание?!

— Все люди реагируют на снадобье по-разному. Никто не может предсказать, как в точности оно подействует. Человеческий мозг вообще почти не изучен, что происходит в его глубинах — кто может сказать?

— А не мог он сам себя лишить сознания?

— Господин сыщик, вы задаете странные вопросы. КАК я могу ответить на этот вопрос? Я что, курсант Ольгард? Вот его и спросите! (смешок).

— Безобразие. Что за лекари в этой Академии?!

— Лучшие лекари в Империи. А если вам что-то не нравится — ищите других лекарей. И вообще, почему вы так неуважительно со мной разговариваете? Я вообще-то вхожу в правление Гильдии Лекарей, к моему мнению прислушиваются многие и многие целители. Я вам что, уличный костоправ? Потрудитесь обращаться ко мне как подобает!

— Простите, Мастер. Увлекся. Сами понимаете — такое важное расследование, дело дошло до ушей самого Императора. У меня предписание — разобраться в деле во что бы то ни стало. А у меня ни одной ниточки, чтобы зацепиться!