Бастард бога

А Жалу показалось, будто сама Тамина в этот момент сожалеюще вздохнула, покачала головой и с тоской в голосе сказала: «Какой же ты дурачок, Штефан».

Даргасский Мегар. Особняк князя Сайшата

Оставшийся путь до особняка герцогиня, князь, граф Метиш и сопровождающие их альвы проделали в полном молчании. Оказавшись за высоким каменным забором, Джинил потребовала, чтобы Хост Репейник отдал свой меч Атею. Дальнейшая судьба графа будет зависеть от беседы с принцессой и, конечно, от решения, которое примет ее отец – король Тедор I. Хост возражать не стал, да и глупо это было. Он и сам начал соображать, что за короткую беседу с герцогиней наделал столько ошибок, что выйти сухим из воды у него уже не получится. И в сложившейся ситуации самым главным для него было сохранить голову. Поэтому он, без каких либо условий, отдал меч князю и на время стал его почетным гостем, что можно было рассматривать не иначе как взятие под стражу.

Прием пищи в компании принцессы, герцогини с дочерью и княжичей из Леса Изгоев также прошел в полном молчании, после чего они все той же компанией, за исключением маркизы, ушедшей отдыхать, отправились в кабинет Призрака, который ему уже успела подобрать Медая. Просторная комната на втором этаже, до того как стать кабинетом князя Сайшата, видимо, выполняла те же функции, только ее хозяином был Хрок Серебрушка. Ее убранство было достаточно скромным, но в то же время уютным и располагало к ведению не только деловых разговоров, но и задушевных бесед.

У окна стоял широкий дубовый стол с полированной столешницей. За ним стул с высокой спинкой, обитый мягкой немаркой тканью. У левой стены кабинета камин, возле которого было четыре глубоких кресла и низкий столик. С правой стороны длинный диван и несколько стульев. За ним глубокая ниша, в которой стоял манекен, обряженный в полный воинский доспех: кольчуга, кольчужные штаны, глухой шлем, нагрудник, латные перчатки, большой каплевидный щит и полуторный прямой меч. Еще там стояли короткое копье, секира и боевой молот. Для чего, Атей так и не понял. Наверное, с ухмылкой подумал он про себя, чтобы у манекена был выбор, каким оружием пользоваться в той или иной ситуации.

На забранных слюдой окнах – тяжелые портьеры, которые, если их задернуть, погружали кабинет во тьму, не пропуская внутрь ни капли света. Из самого окна, если его открыть, открывался прекрасный вид на внутренний двор, где сейчас хозяйничал Хальд.

Пригласив гостей располагаться удобнее, Атей попросил Медаю, чтобы она распорядилась насчет легкого вина и закусок. Принцесса, Джинил и Виолин выбрали себе места возле камина. Лайгор и Лоенор устроились на диване (Мидэл к этому времени уже куда-то пропал), оставив последнее кресло для хозяина. Медая и Дарина, отпросившись у брата, отправились заниматься делами, которые во множестве свалились на их плечи.

Скоро Ганея принесла фрукты, два кувшина: один с вином, второй с холодной родниковой водой – для тех, кто предпочитает пить разбавленное вино, как ее князь, например. Кроме того, на столе появились нарезанный сыр и серебряные кубки.

– Атей, – негромко спросила герцогиня, когда Добруша вышла, тихо прикрыв за собой дверь. – Можно я буду так обращаться к тебе вот в таком узком кругу?

– Конечно, герцогиня, – улыбнулся Призрак.

– Джинил… – покачала она головой, тоже улыбнувшись, вот только улыбка у нее вышла очень грустной, – тогда и я для тебя просто Джинил. Я не знаю, какая у нас разница в возрасте, но, слушая твои речи, мне всегда кажется, что передо мною мудрец, а не молодой воин.

Атей просто пожал плечами. А что отвечать, если он и сам не знает, откуда все его познания? Его жизнь началась там, на лесной поляне, когда они с Саем пришли в себя, а все, что было до этого – просто не существовало. Лишь иногда в его памяти всплывал образ двух мужчин, которые с легкой грустью смотрели на него через толстую прозрачную стену: один в белом халате, домашних тапочках на босу ногу и рыжими растрепанными волосами на голове и второй – высокий и стройный в черном военном мундире. Эти образы были единственным, что осталось у него от прошлого, но и они не вызывали у Призрака каких-то особых чувств, вроде ностальгии и тоски. Он жил настоящим. Жил здесь и сейчас. И другой жизни просто не знал.

– Атей, там, на аллее, на мой риторический вопрос ты все же дал ответ. Помнишь?

– Конечно, – кивнул Призрак.

– Ты не можешь мне объяснить, почему ты так думаешь? Мне нечего скрывать ни от твоих друзей-альвов, ни тем более от принцессы. Говори как есть.

– Хорошо, Джинил, – вздохнув, согласился князь. – Тогда я кратко введу в курс дела остальных и озвучу свои догадки и предположения.

Дождавшись кивка герцогини, Призрак продолжил: