Бастиано Романо (ЛП)

Но Дженн была экспертом в чтении языка человеческого тела. Неприятно иметь психолога в качестве лучшего друга. Еще хуже, когда ты хочешь рассказать лучшему другу-психологу о человеке, который доставляет тебе проблемы, но она также является твоим куратором в ФБР, и этот человек — одна из твоих целей.

Для человека, предпочитающего простоту, моя жизнь была чертовски сложной.

Я вздохнула, чтобы ответить.

— Девчонки немного сучки. — Правда. — Мальчики чересчур флиртуют. — Двойная правда. — Работа… утомительная. Клянусь, я не чувствую своих рук. — Тройная правда.

На самом деле, моя спина убивала меня, ноги болели от того, что я весь день была на них, а рук я не чувствовала со вчерашнего дня во время тренировки, когда меня второй раз за день попросили нести сто пятьдесят фунтов льда по самой крутой лестнице, которую я когда-либо видела в своей жизни.

Не очень забавный факт: средний американский бар продает пятьсот напитков за ночь.

L'Oscurita продает пять тысяч.

Спросите меня, сколько это льда.

Спросите меня.

Я. Блядь. Бросаю. Вызов.

— На пятой улице есть хороший массажный салон.

— Ты имеешь в виду тот, который берет четыреста долларов в час? — Я оглядела шикарный офис Дженн. — Я должна была получать зарплату бармена, а даже если бы это было не так, моя зарплата в ФБР в сочетании с зарплатой в L'Oscurita тоже не так уж хороша. — Я села, поморщилась от резкой боли в спине, покопалась в сумочке и бросила ей свою новую страховую карточку. — Если уж говорить о моем прикрытии, то ты можешь включить эти сеансы в мою новую шикарную страховку, предоставленную медицинским планом L'Oscurita.

Она опустила взгляд на карточку, и ее осанка немного ссутулилась.

— Не могу поверить, что они заставили тебя зарегистрироваться под своим настоящим именем.

Я уставилась на докторскую степень в рамке на стене позади нее, на фотографию ее и ее мамы под ней, затем на ряд толстых энциклопедий по психологии на ее книжной полке. Мои глаза продолжали путешествовать по комнате, бросая взгляд везде, где не было Дженн.

— Ну, они это сделали. Теперь уже слишком поздно.

Перевод: Почему ты не предупредила меня? Ты знала? Ты возражала против их решения? Ты боролась за меня? Почему ты ничего мне не сказала? Почему?

Перевод перевода: Мне все еще было горько. Наверное, так будет всегда.

Тяжесть ее глаз обжигала мою кожу.

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

Клише.

Даже для нее.

Я села и собрала свои вещи, радуясь, что у меня осталось всего минута и тринадцать секунд до конца сеанса.

— Это имеет значение?

— Да.

Я наконец-то посмотрела ей в глаза.

— Для кого?

— Для тебя.

Для тебя.

Она должна была сказать:

— Мне.

Мы были друзьями с тех пор, как я пришла в бюро шесть лет назад, и вот мы здесь, между нами такая большая пропасть, что я уже почти не видела ее. Так почему же мне казалось, что я могу видеть только пропасть? Почему мне казалось, что я здесь одна?

Я встала, надела куртку, взяла сумочку и направилась к двери. Дойдя до нее, я остановилась и повернулась к ней лицом.

— Послушай, сейчас я ничего не могу с этим поделать, поэтому не буду об этом думать. Я просто буду держать себя в руках, сосредоточусь на выполнении своей работы, соберу как можно больше информации и постараюсь остаться в безопасности.

Неужели это звучало так же невозможно, как и казалось?

— Ты опоздала.

Глаза Даны сузились на моем платье, облегающем фигуру, которое обычно заставляло меня чувствовать себя девушкой Бонда. Но сейчас я не чувствовала ничего, кроме боли в ногах, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на том, как я выгляжу. Остальные части меня, к счастью, онемели.

Она сделала шаг вперед и повысила голос, который эхом разнесся по комнате отдыха для сотрудников и, скорее всего, по коридору, хотя я подозревала, что именно это она и хотела сделать.

— Если ты собираешься опаздывать, не стоит вообще приходить. Это не тот вид бизнеса, которым мы здесь занимаемся.

Мы.

То есть Бастиан и она. Ее слова не прошли для меня даром, учитывая, что он управлял рестораном, а она была хозяйкой бара. И еще тот факт, что я пришла на одиннадцать минут раньше.

Это означало, что Бастиан должен был быть уже близко, а она хотела выставить меня в плохом свете. Ничего удивительного. Дана, насколько он мог судить, была уже мертва. Ее голова была засунута так далеко в его задницу, что я удивилась, как она еще могла видеть.

Я проигнорировала ее, села на стул Бастиана и попыталась, но не смогла отогнать воспоминания, которые нахлынули на меня, как только моя задница соприкоснулась с маслянистой кожей. Призрачный образ Бастиана, кормящего меня, ворвался в мое сознание, как непрошеное привидение.

Она наблюдала за тем, как я достаю из сумки Kindle и начинаю читать, как будто она все еще не задерживалась у двери. В конце концов, до начала тренировки оставалось девять минут и сорок девять секунд — я сверилась с часами.