Батальон, к бою!

– Ваше высокоблагородие! – к стоявшему у тыловых батальонных повозок командиру подбежал старший унтер из дежурного караульного плутонга. – Там немец к вам на повозке пожаловал, повозка-то сама шибко богатая, да зато он сам по-русски ну ничего не разумеет. Лопочет только «подполковник Егоров» да «подполковник Егоров».

– Ну, пошли к немцу, Метелин, – кивнул подполковник. – Показывай этого на «шибко богатой повозке».

Возле караульного поста егерей стоял знакомый уже Алексею денщик прусского посланника.

– Господин подполковник, барон Корф просил передать вам это, – вежливо и сухо произнес тот на немецком и распахнул дверцу повозки.

На накинутой на кожу сиденья мешковине лежали, поблескивая маслом, пять новеньких тульских штуцеров.

– Никитка, а ну-ка поди сюда! – поманил к себе старшего барабанщика Алексей. – Одна нога здесь – другая там, быстро тащи сюда из штабной повозки баронский штуцер. Бегом! Подождите, капрал, сейчас мой солдат принесет вам ваше оружие. Полагаю, что вы свое ружье не станете так же обменивать у нас на пять новых?

– Найн, – буркнул пруссак и нахмурился.

Глава 5. Турецкий десант

Батальон шел ускоренным маршем по степной дороге. Не доходя пару десятков верст до Елизаветграда, им навстречу попалась двухосная походная кухня.

– Ваше высокоблагородие, никак не смогли мы эту дурынду раньше починить, – докладывал сопровождающий ее младший интендант. – Все ведь наши умельцы в поход ушли, а у нас там только лишь сельские кузнецы в округе остались. Им такое дело совсем неподъемным было. Ладно хоть из Херсона мастеровых мы сумели зазвать, вот они-то нам на ход ее и поставили.

– Ванька! Накладывай погуще, чаво одну жижу-то льешь?! – волновались у большой, двухкотловой кухни на широких колесах егеря. – Да у него там щи – хоть голову полощи! – подначивали повара другие.

– А голодному Федоту любые щи в охоту! – парировал тот, орудуя поварешкой. – Не напирай, не напирай, братцы, еще и каша потом на сале будет.

– Ох, и хорошо же с двумя-то котлами, – радовался седоусый Макарович, облизывая свою ложку. – Надоели уже эти сухари, жду не дождусь я, братцы, когда домой на линию к себе мы вернемся. В баньке бы кости попарить, да и отстираться как следует. Весь мундир от пота соленой коркой покрылся, и не выбьешь его, только в кипятке отдраивать.

Пристроившись по три человека на большой котелок, егеря споро орудовали ложками. Конструкция полевой кухни, если не считать ее слабого места в подвеске и в ходовой, была довольно удачная. Два десятиведерных ее котла находились внутри больших, залитых водой баков. Каша и щи варились на ходу, словно бы в водяной бане, и не погорали. Да и сам кипяток потом можно было сливать и заваривать в нем травяной чай.

* * *

В середине июля батальон вернулся в место своего основного расположения, на Бугскую линию. Егерский корпус генерал-майора Кутузова сменил прикрывавшие его на время отсутствия пехотные подразделения и начал усиленно готовиться к обороне.

– Алексей Петрович, если уж ты был так уверен в вероломстве турок, что аж императрице осмелился перечить, значит, тебе и все карты в руки. Доказывай теперь, что ты был прав. Нам нужны свежие и полные сведения об Очаковской группировке турок, – ставил Михаил Илларионович задачу Егорову. – Если все это действительно так, то мы должны быть готовы отбить переправу неприятеля на свой берег Буга.

Третью неделю дозоры волкодавов рыскали на серединных островах и даже высаживались несколько раз на правый, османский берег. По всему выходило, что сил у турок возле реки значительно прибыло. Раз пять с ними случались перестрелки, османы настырно преследовали разведку, но дальше середины русла они не заходили.

– Затаились басурмане, выжидают чего-то, – ворчал Лужин, всматриваясь в речное русло.

Луна спряталась за тучи, и вокруг стало совсем темно.

– Ладно, братцы, прощевайте, ждите нас через пару недель, сигнал тот же, – шепнул дед Дорофей, и Мишаня оттолкнулся веслом от берега.

– Мне нужны четкие сведенья, что османы готовятся к началу войны уже в этом году, – нависая над Егоровым, настаивал прибывший из Елизаветграда полковник Баранов. – В военной коллегии словно бы белены объелись, бумагу за бумагою ко мне раз в три дня шлют. Был бы там Генрих Фридрихович на месте, так небось сгладил бы углы. Растравил ты, Алексей, столичных, шибко растравил! И сам без награды остался, и нам вот теперяча покоя из-за твоей упертости нет.

– Будут вам четкие сведения, господин полковник, – пообещал Егоров. – Мои люди уже на той стороне реки, я сам со дня на день их возвращения жду.

– Ох, гляди, Алексей! – качал головой Сергей Николаевич. – Не посмотрят ведь на твои былые заслуги. Одно дело, что супротив мнения больших людей ты пошел, так ведь еще и перед императрицей их в дурном свете выставил!

Августовской ночью в дом Егорова громко постучали.

– Ваше высокоблагородие, дежурный офицер за вами послал, – докладывал вестовой. – Посыльный только что прискакал, сказывает, что с того берега наши люди переправились!