Батальон прорыва

Вскоре красноармейцы ступили на твердь. Это был островок, на котором разместился небольшой дом и несколько хозяйственных построек. Отряд встретил длинноволосый, бородатый седой старик в безрукавке из овчины. Без долгих разговоров он осмотрел раненых. Лечение проводил в доме. Скоморохова положили на широкую лавку у бревенчатой стены, на которой висели пучки трав и мешочки. На полках стояли глиняные горшочки, несколько стеклянных пузырьков и бутылок. В углу Андрей увидел иконы, над ними вышитый рушник. Его взгляд остановился на лике. Ах, если бы он умел молиться!

Лекарь Микола начал с легко раненых: промыл раны, наложил мазь, перевязал. Следом пришла очередь Скоморохова. Лекарю помогали старуха-жена, майор и два бойца. Перед тем как вынимать пулю из живота, Микола дал ему выпить настойки из глиняной кружки. Напиток ударил в нос запахом самогона и неизвестной ему травы. Андрей выпил, закашлялся. Старик бросил на него ободряющий взгляд.

– Потерпи, хлопец, скоро легче станет.

Дальше всё было словно во сне, он чувствовал невыносимую боль в животе, что есть силы сжимал руками края лавки, кусал губы, стонал, пытался встать, но бойцы не давали этого сделать. Потом пришла темнота.

Сколько он пробыл в полубессознательном состоянии, Скоморохов не знал. Когда он открыл глаза, в доме были только хозяева. Старуха возилась около печки с глиняными горшками и чугунками, а старик что-то мастерил около окошка. Он-то и заметил первым пробуждение Андрея. Неторопливо встал, припадая на правую ногу, подошел к лавке, присел на табурет, положил сухонькую ладонь на лоб Скоморохова.

– Слава богу, жар прошел. Теперь на поправку пойдешь.

Однако Андрея меньше всего интересовало состояние собственного здоровья. Он еще раз окинул глазами комнату, посмотрел на старика, встревоженно спросил:

– А где ребята? Майор?

– Ушли они. Переночевали и ушли. Тебя мне на попечение оставили. Раны у тебя серьезные. Долго заживать будут. До вчерашнего дня не знал, выживешь ли. Но бог наш милостив, – Микола обернулся к иконам, перекрестился. – Так что лежи, сил набирайся, а раны мы твои залечим. У меня травы лечебные есть, настои на кореньях и ягодах, мази – на меду, на воске, на жиру зверином, на грязи болотной.

– Вы давно на болоте живете?

– Можно сказать, что всю жизнь, с небольшим перерывом. Мой отец, и дед, и прадед здесь жили. Все знахарями были, людей лечили. Знания друг другу по родству, из поколения в поколение передавали. Селяне нас колдунами прозвали. Вот и стали мы Колдуны. Отец мой Панас Колдун был, а я, стало быть, Микола Колдун. Батька хотел, чтобы я доктором стал. Однажды вылечил он от тяжелой болезни Богдана, сына одного богача, богач тот сказал, мол, проси что хочешь, а отец попросил, чтобы он меня пристроил к обучению на доктора. – старик кашлянул, огладил седую бороду. – Потом в городе учился на фельдшера, в Минске бывал, в Киеве, в Москве. Потому и русский язык хорошо знаю. И повоевать пришлось при царе, с немцами воевал, получил ранение в ногу, вернулся к отцу с матерью. Царствие им небесное. – Микола снова перекрестился. – Ну а когда их не стало, я здесь за хозяина остался. Бобылем жил. Потом вот, – старик посмотрел на жену, – ее встретил, Ганнушку мою. Она теткой Ярыне доводится. Юрась, сын Ярыны, вас ко мне привел. С Ганнушкой у нас сын родился, Кастусь…

Пустой чугунок выпал из рук старухи, с гулким звуком покатился по деревянному полу. Микола кашлянул, бросил на нее строгий взгляд, продолжил рассказ:

– Уехал в город да так и пропал во время Гражданской войны. Вот и живем мы одни. Подальше от суеты мирской, от зависти и злобы людской. Места здесь тихие, коровка у нас, свинья, куры, пасека. В лесу кабаны, косули, лоси, тетерева, куропатки и другой дичи полно. Правда, война зверя и птицу распугала, но нам с Ганной хватает. Опять же грибы да ягоды, в озере и речке рыба. Селяне за лечение, за шкуры звериные, за рыбу да за мед нам муку, крупу, соль, картошку, овощ всякий приносят. Так что нужды не знаем.

– А немцы к вам не заглядывали?

– Пока не было. В село, правда, наведались. Назначили старосту, после полицаев несколько объявилось. И всё.

– Не боитесь?

– А кого мне бояться? Меня никто не трогает. Микола Колдун всем нужен. Я и белых лечил, и красных, и бандитов, и милиционеров, и нынешнего старосту Богдана тоже приходилось на ноги ставить.

– Не тот ли это Богдан, сын богача, которого ваш отец вылечил?