Батальон смерти

Глава семнадцатая. Встреча с Лениным и Троцким

Мне показалось, что Петроград населен одними красногвардейцами. Нельзя было сделать и шагу, чтобы не столкнуться с ними. Они охраняли вокзал и проверяли все прибывавшие и отправлявшиеся поезда. Комитетчики расстались со мной на платформе, так как должны были немедленно возвратиться на фронт.

Я только вышла из здания вокзала и хотела нанять извозчика, как красногвардейский комиссар, сопровождаемый рядовым с шашкой наголо, остановил меня и вежливо осведомился:

– Мадам Бочкарева?

– Да.

– Пожалуйста, пройдите со мной! – предложил он.

– Куда это? – спросила я.

– В Смольный институт…

– А зачем?

– А затем, что у меня приказ задерживать всех офицеров, возвращающихся с фронта, – ответил он.

– Но я только еду домой! – попыталась я возразить.

– Да, я понимаю. Но, как офицер, вы тоже должны понять, что я обязан подчиняться приказам. Вас, вероятно, сразу отпустят.

Он взял извозчика, и мы поехали в Смольный институт, где находилось большевистское правительство. Смольный напоминал осажденную крепость. Повсюду стояли вооруженные часовые. Сопровождавшие красногвардейцы доставили меня в комнату, где за каждым столом сидели вооруженные люди, и подвели к какому-то матросу. Он был очень груб и бесцеремонен.

– Куда направляетесь? – отрывисто гаркнул он.

– Еду домой в деревню недалеко от Томска, – ответила я.

– Тогда почему вооружены? – ухмыльнулся он.

– Потому что я офицер и мне положено, – объяснила я.

Матрос вскипел.

– Офицер, да? Больше офицером не будете. Сдайте револьвер и саблю! – приказал он.

Это было то самое оружие, которое мне вручили при освящении знамени батальона. Я слишком дорожила им, чтобы отдавать вот так, какому-то проходимцу матросу, и отказалась выполнить его требование. Матрос разбушевался. Сопротивляться было бесполезно, так как в комнате толпилось много красногвардейцев. Но я все же заявила, что если он хочет, то может забрать у меня оружие силой, однако я добровольно никогда его не сдам.

Он грубо сорвал с меня кобуру с револьвером и саблю и объявил, что я арестована. В институте был темный подвал, который теперь использовался для содержания арестованных. Меня отвели туда и заперли. Очень хотелось есть, но, сколько я ни кричала, никого не дозвалась. На следующее утро, когда меня привели наверх, я стала требовать, чтобы вернули оружие. Однако сидевшие там начальники не обращали внимания на мои просьбы.

Мне сообщили, что со мной хотят поговорить Ленин и Троцкий. Действительно, вскоре меня проводили в большую светлую комнату, где сидели два человека, явно ожидавшие моего появления. Их внешность представляла разительный контраст: у одного лицо типично русское, другой похож на еврея. Первый был Ленин, второй – Лев Троцкий. Оба встали, когда я вошла в комнату, подошли ко мне и учтиво поздоровались со мной за руку.

Ленин сказал, что только утром узнал о моем аресте, и принес свои извинения. Вежливо усадив меня, оба лидера большевиков лестно отозвались о моей военной службе и отдали должное моей отваге, а затем в общих чертах обрисовали тот счастливый мир, который они хотят построить в России. Речь их была простой, гладкой и очень красивой. Оказывается, они боролись за счастье простых людей, закабаленных и обездоленных масс. Хотели добиться справедливости для всех. Разве я сама не являюсь представителем трудового класса? Да, конечно. Так почему бы мне не присоединиться к ним и не сотрудничать с их партией во имя счастья угнетенных рабочих и крестьян? Им хотелось привлечь на свою сторону таких крестьянок, как я. Они были в этом глубоко заинтересованы.

– Вы приведете Россию не к счастью, а к гибели, – сказала я.

– Почему же? – удивились они. – Мы стремимся только к добру и справедливости. И народ за нас. Вы сами знаете, что армия идет за нами.

– Я вам скажу почему, – ответила я. – У меня нет никаких возражений против ваших прекрасных планов преобразования России. Но если в теперешней ситуации вы заберете солдат с фронта, то погубите страну, – доказывала я.

– Но мы не хотим войны. Мы собираемся заключить мир, – ответили вожди.

– Как можно заключать мир, отпустив солдат с фронта? Ведь вы уже проводите демобилизацию в армии. Сначала надо заключить мир и уж потом распускать солдат по домам. Я сама хочу мира, но, если бы я была на передовой, ни за что бы не ушла из окопов, пока не подписан мир. То, что вы делаете, погубит Россию.

– Мы отправляем солдат домой потому, что германцы не будут наступать. Они не хотят больше воевать, – был ответ вождей.

Такая позиция в отношении немцев, занимаемая людьми, которые осуществляли теперь управление страной, раздражала меня.